- Что будет потом?
- Потом? - переспросил он. - Потом начнётся ваша работа. Точнее - подготовка к работе.
- Вот так, сразу?
- Ступайте, Александр, - кивнул Владимир, - у вас не так много времени.
- Да, конечно... Деньги?
- Через полчаса будут переведены на счёт вашей сестры и счёт швейцарской клиники.
- Благодарю...
3
Надеюсь, вы меня поймёте и простите, но я не буду описывать сцену прощания. Сестра у меня взрослая и всё прекрасно понимает. Работа. Да, очень далеко. Не знаю, может на пару лет... Писать? Конечно буду. По возможности. Дочка... Она тоже поймёт. Когда подрастет немного. Обещанная сумма уже пришла на банковский счёт сестры. Телефонный разговор с врачом из швейцарской клиники окончательно убедил меня, что всё серьёзно. Деньги из фонда 'Надежда' для лечения моей дочери уже перечислены. Вот так... Честный обмен: жизнь на жизнь.
База, на которую меня переправили, оказалась далеко за пределами Москвы. Сначала был долгий перелёт на военно-транспортном самолёте, а потом ещё один - на пузатом вертолёте, который всю душу вытряс вибрацией. Поздно вечером, уже в сумерках, мы прилетели в какой-то маленький городок, расположенный на берегу реки. Скрипящий тормозами газик и тряская поездка по лесным дорогам. Примерно через час мы достигли цели путешествия.
Территория, огороженная высоким забором и железные ворота с контрольно-пропускным пунктом. Проверка документов, ещё одни ворота и снова проверка. По глазам мазнул свет фонарика, скрежет ворот, и наконец мы подъехали к двухэтажному зданию. Окрестности тонули в темноте и лишь над входом горел фонарь, облепленный ночными бабочками.
Комната на первом этаже, кровать с чёрным инвентаризационным номером, два шатких стула и письменный стол. Лёгкий запах йодоформа, присущий всем казённым помещениям. Владимир Семёнович, который прилетел вместе со мной, пожелал спокойной ночи и ушёл. Я так устал, что сразу и вырубился.
Когда проснулся, то на улице уже светило солнце. За окном увидел несколько строений, высокий забор, защитного цвета, украшенный колючей проволокой. На столе стоял пластиковый поднос с завтраком. Видимо, я спал так крепко, что даже не слышал, когда его принесли. Колбаса, масло, сыр. Свежий и очень вкусный хлеб. В термос был налит кофе. Едва успел перекусить, как в дверь постучали.
Владимир Семёнович окинул меня оценивающим взглядом, благосклонно кивнул и проводил к медикам. Судя по его покрасневшим глазам и лёгкой небритости, он ещё не ложился. Бывает... Как там в песне звучало: 'покой нам только снится'? Безликие коридоры, освещённые холодным светом люминесцентных ламп, безликие кабинеты. Даже охранники, скучавшие на своих постах, и те казались безликими.
Медики занимались моей тушкой несколько часов. Брали анализы, подключали какие-то приборы. Тщательно осмотрели тело и недовольно поморщились, найдя старый шрам на бедре. Наконец всё было закончено и Владимир Семёнович, успевший подремать в кресле, отвёл меня на обед. Обедали в небольшой комнате без окон. Несколько хлипких столиков, легкомысленная клеёнка в цветочек и круглолицый, молчаливый повар, выглянувший из окошка раздачи.
Вопросов я не задавал, а мой спутник тоже отмалчивался, думал о чём-то своём и молча хлебал борщ. Уехав из Москвы он как-то расслабился и превратился в обычного человека. Изчезла эта напускная важность. Он стал строже, но проще и даже ближе.
После обеда меня отвели к начальству. Коридоры, подземные переходы... Серьёзно здесь ребята устроились, ничего не скажешь. Кабинет начальника меня удивил. Он будто случайно оказался здесь, переместившись из прошлого. Антураж сороковых или пятидесятых годов. На столе шеренга телефонных аппаратов. Даже простенького компьютера не видно. Мебель из натурального дерева, кожаный диван с высокой, неудобной спинкой и настольная лампа с зелёным абажуром. Высокие полки забиты книгами.
Среди казённой серости, которую я здесь видел, этот кабинет был живым оазисом, в котором чувствовалась... Не знаю, как это назвать. Душа? Сила? Нет, пожалуй, не так. Здесь чувствовалась мощная энергия государства. Той самой, 'ранешней школы', как любил говорить один мой знакомый. Даже в приёмной вместо секретарши сидел мужчина. В гражданском костюме, но с безупречной военной выправкой.
Начальник представился Иваном Ивановичем. Ему было около шестидесяти, но выглядел он крепким и сильным мужчиной. Напомнил актёра Алексея Глазырина, запомнившегося по фильмам 'Белорусский вокзал' и 'Щит и меч'. Суровый взгляд, очки в чёрной роговой оправе. Серьёзный дядька. Не знаю почему, но в памяти возник смутный образ полярника, которого оторвали от привычного ритма жизни и насильно усадили на административную работу. Было в его фигуре что-то основательное и очень знакомое, но память подбрасывала лишь фальшивые, не связанные с реальностью, образы.
- Добрый день, Александр Сергеевич.
- Добрый день...
- Присаживайтесь, - он кивнул на стул и посмотрел на меня поверх очков. - Отдохнули?
- Да, конечно. Готов приступить к работе.
Он хмыкнул и оценивающе прищурился. Что-то неразборчиво пробурчал и открыл папку, поданную Владимиром Семёновичем. Мельком посмотрел на документы и поднял взгляд на меня.
- Готов, говоришь... - он сцепил руки в замок и покосился на помощника. - Что медики?
- Работают...
- Вот и славно, - кивнул Иван Иванович и опять посмотрел на меня. - Ну что, Александр Сергеевич? Не страшно?
- Нет.
- Это ты, братец, врёшь... - протяжно сказал он и усмехнулся. - Вижу, что страшно.
- Немного.
- Двадцать девять лет. Не был, не состоял, не привлекался. Дочери нужна операция. Хм... Приличная сумма. Проживает в двухкомнатной квартире со старшей сестрой. Брат-близнец, с которым вы не виделись... - он перелистал несколько страниц, сделал паузу и поднял на меня вопросительный взгляд.
- Больше двадцати лет. Наши родители разошлись, когда мы были ещё маленькими.
- Разлучать братьев-близнецов это не самое лучшее решение, не правда ли? - буркнул он, но я не ответил. Молча пожал плечами.
- И что, больше никогда не встречались? - удивлённо заломил бровь Иван Иванович.
- Нет. Я пытался его найти, но ничего не получилось.
- Ну да, конечно... Учитывая работу вашего отца, в этом нет ничего удивительного.
Отец, которого уже и не вспомню, работал в закрытом исследовательском институте. По крайней мере, так рассказывала мама незадолго до своей смерти. Рассказывала неохотно, без имён и подробностей. Она избегала таких разговоров и даже уничтожила все фотографии, которые напоминали о прошлой жизни.
- Ну что же... Начнём, пожалуй?
- Пожалуй...
- Ваш брат, Владислав Сергеевич Талицкий...
Братишка у меня оказался молодцом. Закончил университет, работал вместе с отцом и участвовал в одном из закрытых проектов, связанных с изучением параллельных миров. Всё это мне поведал Иван Иванович. Он многое рассказал, но, как я уже говорил, некоторые факты стёрлись из памяти. Остались лишь те, которые имели отношение к этой истории, да и то с пробелами. Разговор продолжался довольно долго, и, поверьте, в нём не было ничего интересного. Пока мы не подошли к самой сути...
- Среди параллельных миров, - сказал Иван Иванович, - которые мы изучаем, есть так называемые 'блуждающие'. По российской классификации: 'Призраки'.
- Есть ещё и не наша? - поинтересовался я.
- Разумеется, - кивнул он. - По классификации наших заграничных коллег: 'Хищники'. Они подобны кометам, которые вторгаются в другие миры и быстро исчезают, прихватив какие-нибудь 'трофеи'. Бывало, целые поселки вместе с людьми исчезали. Изучение таких миров затруднительно, но вашему отцу повезло - ему удалось наладить связь с одним из таких миров. Неустойчивую, но это позволило немного приблизиться к цели.