Женщина покосилась на парня, неохотно кивнула.
Ларсен возился с ней гораздо дольше, чем с колдуном. Зато когда закончил, у нее не только исчезли все ранки и ссадины, но и жуткая худоба уменьшилась — впечатление было, что с момента ее «перерасхода» прошло уже три-четыре дня.
— Пока хватит, — наконец сообщил Ларсен.
— Почему «пока»? Вообще хватит. Спасибо.
— Посмотрим. Простите еще раз за грубость…
Арика покачала головой:
— Я уже поняла — теперь все знакомые Жорота на меня кидаться станут.
— Если вы не будете демонстрировать кольцо, то нет. Разве узнают каким-то другим путем. Поскольку предположить, что он взял Подчинение сам… Знаете, «невозможно» — это самое мягкое, что приходит в голову. Да и убеждать постороннего человека в подобном тоже придется весьма долго. Я — эмпат, только поэтому увидел, что вы оба не лжете. И то, пока в голове уложилось, — он растерянно развел руками. — Вообще, согласно местной этике установление Подчинения к другу недопустимо. А подставить таким способом врага считается высшим пилотажем. Это чтоб вы немного поняли, что к чему… Но Жорот прав — если бы обвинили вас, шансов на оптимальный исход было бы гораздо меньше.
— А убрать Подчинение никак нельзя?
— Пока само не уйдет — нет, — покачал Ларсен головой. — Как насчет обеда?
— Можно я тоже сначала себя в порядок приведу?
— Да, конечно.
Ларсен проводил Арику до ванной. Когда она вышла, ее у дверей дожидался Роджер — в качестве проводника до столовой.
За столом сидели мужчины и две незнакомых женщины. Одна совсем молодая, лет восемнадцати, не больше, с нежным лицом и внимательными глазами. Другая постарше, около двадцати пяти, похоже, находилась за столом только физически — взгляд отсутствующий, временами ее руки промахивались мимо тарелки, впрочем, никаких отрицательных эмоций это не вызывало — она чуть больше внимания уделяла окружающему и исправлялась, без всякого раздражения.
— Знакомьтесь. Это Арика, а это моя жена — кивок в сторону молодой Ренита и дочь — второй — Вересса.
Арика вежливо поздоровалась, подумав, что все у этих магов не как у людей — она бы скорее подумала, что наоборот. Ренита приветствовала женщину мягкой улыбкой и кивком, Вересса на какое-то время сосредоточила на ней свое внимание, пробормотала что-то вроде «приятного дня» и вновь погрузилась в себя.
— Вер! — окликнула Ренина. — Доешь ты нормально, в конце концов! Потом повторять будешь.
— Не мешай, — отсутствующим тоном отозвалась та. Зацепилась глазами за понимающую улыбку Арики, взгляд на какой-то момент стал вполне человеческим, по губам скользнула усмешка. Но миг спустя Вересса вновь «уплыла».
Арика тоже не много ела — обычно она выходила из своих «перерасходов» очень медленно. И сейчас, несмотря на то, что Ларсен ее привел в порядок, сильно обжираться не решалась.
Она не слышала, о чем шел разговор за столом, воспринимая его, как фон. Сама же мрачно размышляла об этом проклятом заклинании, установленном Жоротом.
Арика носила щиты-заклинания, ограждающие ее от чужой боли, уже больше четверти века. И по типу своей магии слишком часто сталкивалась с болью, чтобы не желать подобной практики никому. И тут выясняется, что просто в разговоре — ведь у них почти каждый разговор был спором — Жорот будет ощущать боль. И с приказами этими… Насколько проще с Роджером — они договорились, что приказами будут считаться лишь те фразы, которые Арика обозначала, как приказ. Что она делала, кстати, крайне редко. А в остальном предоставила роботу свободу действий, что было, с ее точки зрения, единственно разумным вариантом поведения. Но Роджер-то мог сам устанавливать границы подчинения, а Жорот, похоже, нет. И что теперь, каждую фразу обдумывать? Не факт, что получится. А расплачиваться за ее несдержанность будет колдун. Болью. Ее передернуло. Нет, так не пойдет.
Наверняка этого можно как-то избежать, например, если ставить безличные вопросы… Или хотя бы попробовать. Но для этого придется контролировать болевые импульсы, чтобы точно знать, когда они идут, а когда нет. Значит, надо настроить канал, чтобы она ощущала боль колдуна. Именно его, а не всех окружающих в радиусе полуквартала. И не при прикосновении — это-то заклинание она знала хорошо, а на расстоянии. Кажется, что-то подобное было… Да. Гхота рассказывала. Правда, она использовала его во время пыток. Но суть-то не в этом…
Арика задумалась, вспоминая, что ей точно говорила Гхота. Воссоздавая сначала тему разговора, потом последовательность действий, которые маг Умения заставила повторить Арику дважды. Просто на всякий случай… Прикосновение к руке заставило Арику очнуться. Она посмотрела пустым взглядом на Роджера, кивнула:
— Все нормально.
И услышала смешок Ренины.
— Прямо сестры родные!
Скользнула взглядом по жене целителя, машинально улыбнулась и кивнула, прокручивая в уме еще раз последовательность заклинания. Сосредоточилась, протягивая ниточки и проверяя их направленными импульсами. Вроде должно работать… Оценивающе покосилась на Жорота. Сказать ему, что ли, этакое что-нибудь, чтобы проверить? Хотя ладно, долго ждать все равно не придется.
— Жорот, на твоем месте я бы поостерегся, — заметил Ларсен, перехватив взгляд Арики. — Когда в последний раз Вересса так смотрела на Рема, он чуть не месяц не мог от ее заклинания избавиться.
— И что за заклинание было? — полюбопытствовал Жорот.
— У него черты лица начинали разъезжаться, как только он пытался очередной девчонке лапшу на уши повестить, — отозвалась Вересса. — Нос в одну сторону, глаза — в другую… А со старыми он перессорился, так что целый месяц страдал, бедненький… Я пошла готовиться. Всего хорошего, — и исчезла.
— У нее экзамен через четыре дня, — пояснила Ренина.
— Какой? — поинтересовался Жорот.
— Целительство, — ответила та. — Папина дочка.
— Не совсем, — возразил Ларсен. — У Верессы первая специализация — маг-косметолог. А вот Рем скопировал направления Ренины полностью. Он сейчас на практике, вернется только к осени.
— Моим пока рано определяться, — отозвался Жорот. — Им пятнадцать, близнецы. А Атане вообще девять.
Арика чуть не поперхнулась, уставившись на колдуна. «Моим»?! Нормально. А он оговорки, похоже, даже не заметил.
— Я уже и забыла, какие они в этом возрасте, — задумчиво сказала Ренина.
— Не-ет. Вспоминать не будем! — усмехнулся Ларсен.
Наконец Ларсен показал Жороту, Арике и Роджеру гостевые спальни и исчез по своим делам. Женщина, оглядев светлую, вполне классическую спальню, поморщившись, спросила у колдуна:
— Я обязательно должна здесь находиться? Лучше уж домой на ночь…
— Вот домой не стоит, — возразил Жорот. — Окус мог наставить там ловушек. Потерпи до завтра — я схожу, проверю все как следует. Или так срочно надо?
— Нет, не особенно, — согласилась Арика.
И вернулась к теме, о которой, по-хорошему, вообще ничего знать не хотела. Устроилась поудобней на кровати, подтянув ноги к груди, мрачно поинтересовалась:
— Так что там с Подчинением? Его точно нельзя убрать?
Колдун устроился рядом — но не на стуле, а прямо на полу, опершись плечом о кровать — покачал головой:
— Заклинание необратимое и однонаправленное.
Арика покосилась на мужчину и предложила:
— Садись рядом. Что ты на полу забыл?
— Мне удобно.
— Как хочешь. Кстати, я не пойму, у меня согласие на установление этого самого подчинения спрашивать не надо? — язвительно поинтересовалась женщина.
— Надо. Я воспользовался тем, что ты взяла у меня метку.
— Попробовала твою кровь? Это считается формальным согласием?
— Не совсем. Смешение твоей и моей крови.
Арика машинально облизнула залеченные губы. Быстро спросила:
— А можно отказаться от Подчинения, если кровь смешалась?
— Конечно. Есть формула отказа. Но это делается до установления, сейчас уже поздно.
Она ощутила волну раздражения. Скотина. Дает справку с милой невозмутимостью — естественно, сейчас можно, когда уже ничего не изменишь! Врезать бы ему как следует за такую подставу!..
И вдруг голова Жорота дернулась, как от удара, из ноздрей побежали струйки крови. Она тоже ощутила боль — ничего себе, Окус и то мягче бил — непроизвольно схватилась за лицо, выругалась. Колдун, который достал платок, замер.
— Ты… что с тобой?
— То же, что с тобой, — буркнула Арика, кривясь от боли. — Только у тебя еще и кровь идет.
— Что значит…
— Кровь-то останови, — мрачно попросила она.
Он послушно запрокинул голову, прижал платок к носу.
— Стукнула тебя тоже я? — уточнила женщина. — Только потому, что подумала?
— Не успел предупредить, — глухо отозвался Жорот. — А…
— Я создала между нами направленный канал — хочу знать, когда тебе больно, а когда нет… А что? — не отказала себе в удовольствии невинно поинтересоваться она.
Колдун напряженно попросил:
— Убери. Пожалуйста.
— Обмен? — она кивнула на ошейник.
— Но я не могу…
— Я тоже, — отрезала Арика.
— Пожалуйста, — настаивал мужчина. — В этом нет смысла…
Арика ощутила болевой импульс — вполне терпимый, кстати. И возразила:
— Еще как есть! И вообще, это не обсуждается. Так же как твое установление этого проклятого Подчинения.
Злорадно полюбовалась на выражение лица Жорота: не одной же ей получать «приятные» сюрпризы! И вновь перешла к делу:
— Что еще входит в это твое заклинание?
— Я не могу тебе лгать.
— Именно мне? А вообще — можешь?
— Да.
— Ограничение тоже болевое?
— Нет. Просто язык не повернется.
— Вот уж когда идиомы приобретают реальное значение… Еще?
— Если ты умрешь, а заклинание подчинения не будет разорвано, я тоже протяну не больше нескольких недель.
— Но я же могу после смерти этого тела получить новое…
— Не знаю. Не могу сказать, на привязке к личности или к физическому телу держится это условие.
— Экспериментировать не будем, — резюмировала женщина. — Еще?
— На территории Клана я — вещь, принадлежащая тебе.
— То есть раб? — мрачно уточнила женщина, которая получила еще одно объяснение реакции Ларсена.
— Со всеми вытекающими имущественными и прочими последствиями. Дома — не знаю. Можно проконсультироваться у юристов.
— Болевое ограничение на это условие есть?
— Нет.
— А какое-нибудь другое?
— По-моему, нет. Просто в Клане так принято.
— Игнорируем, — она запнулась — сейчас-то они были в Клане. И неизвестно когда смогут отсюда выбраться. Проворчала: — насколько получится. На каких условиях ты избавишься от этой дряни?
— «Жизнь за жизнь» — ну, это и так ясно. Иногда знак исчезает без видимых причин. Точнее не скажу — не знаю.
Арика, помолчав, уточнила:
— Это все?
— Не совсем. На суде меня должен сопровождать кто-нибудь «дееспособный».
— Я?
— Или Роджер.
Арика подумала и сообщила:
— Наверное, все-таки я.
— Как скажешь. Только, Арика… Я хочу, чтобы ты поняла. С системой — любой системой — нельзя заключать договоров. Никаких. Все равно ты останешься в проигрыше.
— А яснее нельзя?
— Можно. Меня могут осудить — на что угодно. И могут тебя этим шантажировать. Если поддашься — попадем оба. Это не будет помощью мне, это будет… считай, что предательством.
Арику накрыла волна злости:
— Конечно, а бросить тебя подыхать в тюрьме предательством не будет!
И задохнулась от резко накатившей боли, с трудом восстановила дыхание, одновременно пытаясь успокоиться. Колдун сидел, даже не дрогнув, и женщина порадовалась, что установила канал — фиг бы она что сообразила с его чертовым стоицизмом! Но приятного мало… Она поинтересовалась:
— Ослабить, убрать эту гадость никак нельзя?
Жорот покачал головой:
— Я и так установки поставил на минимум. Кстати, если бы я не сохранил за собой честь, то подчинялся бы тебе полностью и безоговорочно. Даже спорить не смог бы — боль бы не дала.
— Какой садист установил эти придурочные правила?
— Не знаю. Это было давно, история не сохранила.
— Это был риторический вопрос, — проворчала Арика. — Ты мне лучше скажи, что тебе грозит за мои убийства? И за убийства Малэ и Павлы? Кстати, а Крост…
Жорот перебил ее:
— Насчет Окуса и его коллег — даже приблизительно сказать не могу.
— Почему?
— Мало информации. А гадать не люблю. Вопрос о последних троих вообще подниматься не станет. Это был поединок. Да, без формального вызова с их стороны, но они напали первыми, мы имели право защищаться. Хоть все трое и члены Совета, а Малэ вообще Глава… — Он безрадостно усмехнулся. — Хорошо мы с тобой Совет проредили, ничего не скажешь.
— А сколько человек в Совете?
— Двенадцать плюс Глава.
— Сейчас, скорее, минус, — хмыкнула Арика.
— Знаешь, шутить по этому поводу… неразумно. Формально мы неподсудны, реально же Совет сейчас имеет на нас большой зуб.
— А чем это нам грозит?
— На что фантазии у ребят хватит — неофициальными методами, — отозвался колдун. — Или вообще ничем. Смотря по сложившейся ситуации.
Арика сообразила, что колдун всего лишь просит ее придерживать язык. Да пожалуйста. Сложно, но вполне возможно.
— Что эта троица вообще от тебя хотела? Я так и не поняла.
Жорот пожал плечами:
— Они ж сказать не успели. Завтра у H'еве спрошу, он наверняка их Карты просмотрит. Меня больше интересует, на что они рассчитывали, когда напали — в твоем присутствии — всего лишь втроем. Малэ и Льюсилла сильные маги, но после Клова, я их перекрываю…
— Каждого по отдельности или обоих сразу? — перебила Арика.
Жорот запнулся:
— Ну… справился же. А Крост вообще средненький, — он пожал плечами.
Арика, подумав, спросила:
— Может, был какой-нибудь фактор, который они не учли? Поэтому все так по-дурацки и выглядит…
Колдун, нахмурившись, задумался. И вдруг оба в один голос выдохнули:
— Грегори!
— Ну конечно! — воскликнула женщина. — Они вообще не знали, что он будет!
Колдун задумчиво сообщил:
— Грегори мне очень сильно помог. Если бы он не создал поле, оптимальное для восстановления потоков Роллейны, она выпила бы меня гораздо сильнее.
— И насколько сильнее? Сейчас-то ты можешь прикинуть, хотя бы приблизительно?
— Колдовать бы точно не смог, — признался Жорот. — Как минимум, несколько лет. Но паралича, как в прошлый раз, не было бы.
— Оп-с… Вот теперь все складывается, — заметила она.
— Пожалуй. Меня бы схватили, используя какой-нибудь надуманный повод, сопротивляться я бы не смог. И, судя по фразе Малэ, они собирались сыграть на твоей привязанности ко мне. Скорее, хотели посадить тебя на место Роллейны.
Арику передернуло.