И тут я понял, что это вовсе не грустинка. Романов резко побледнел и схватился за голову; его затрясло и начало мотылять из стороны в сторону. Кое-как он поднялся с бревна и зашатался. Со стороны смотрелось так, будто бы он сейчас в хламину синий…
— Синее! — закричал он. — И белое! Что происходит⁉
— О-о-о-о! — с улыбкой протянул я. — Знакомая история. Добро пожаловать в клуб!
— Что это такое⁉ Что со мной происходит⁉
— Это на тебя сейчас религиозный экстаз снизошёл. Не бойся, попидорит и отпустит.
— Что⁉ У тебя тоже такое было⁉
— Конечно было. Ты даже не представляешь, сколько раз я за тебя отдувался. И ничего, как видишь, живой. Лучше соберись и попытайся понять в чём дело. Они таким образом подсказки дают.
— Кто «они»⁉
— Ну кто-кто? Боги, конечно же.
— Какие ещё, нахер, Боги⁉
— Андрюха! — я влепил Романову пощёчину. — Ну-ка соберись! Это важно! Что видишь⁉
— Синее и белое!
— Вспышками?
— Вспышками!
— Кружится?
— Нет!
— Сейчас закружится.
— Да ну нахуй!
— Так! — у Романова совсем уж ноги начали подкашиваться, так что я усадил его обратно. — Ну-ка тихо! Дыши, Андрюх, дыши. Фу, фу. Смотри на меня. Фу, фу.
— Фу, фу, — постарался повторить Романов.
— Это первая стадия, — сказал я.
— Чего⁉
— Дыши, говорю!
— Фу, фу.
— Так вот. Это первая стадия. Сейчас синее с белым закружится, а потом тебе дадут подсказку.
Я чувствовал себя так, будто бы нам с Романовым по десять лет и он вместо воды впервые бахнул дедова самогона. Ну… или ещё чего похуже.
Ох и везучий же ты сукин сын, Андрюша. Кто бы меня вот так успокоил и за руку подержал во время моих приходов, а? Так нет же, нихрена. Всё сам, всё сам. Ну ничего, теперь твоя очередь. В конце концов, это же тебя в Императоры метят, правильно?
— Кружится! — закричал Романов. — Кружится!
— Отлично. Значит, уже скоро.
— Ох ёб твою мать!
— Андрей Палыч! Соблюдайте этикет! Вы будущий Император!
— А что дальше-то будет⁉
— Либо с Богами поговоришь, либо мультики посмотришь.
— А-а-а-аа!!! — у Романова сорвался голос.
— Да что ж ты такой нежный-то, а? Терпи!
— А-а-а-а-ааа!!!
— Терпи, говорю!
И тут Андрюха резко замолк. Вот оно. Преисполняется сидит.
— Ну что? — спросил я. — Было откровение?
— Было, — кивнул Романов и указал пальцем в сторону чащи. — Нам туда…
Глава 9
Про подвиг Синеглазки
Романов бормотал про синее и белое и уходил всё глубже и глубже в чащу. Шёл он строго в определённом направлении, не путался и не петлял. Кусты перешагивал, молодые деревья гнул, ветви старых отодвигал; пару раз я чуть не схватил еловой лапой по роже.
Часть Лосей устремилась за нами, а часть осталась жарить яблоки.
— А что мы ищем-то? — спросил поручик Пузо, кое-как успевая за нами.
— Не знаю, — честно ответил я. — Но что-то очень важное.
— Вот! — внезапно закричал Романов. — Вот оно! Смотрите!
Над очень плотным, но совершенно голым осенним малинником возвышался кончик пирамиды. Это другая; не та, которую мы видели в прошлый раз неподалёку от усадьбы Знаменское-Раёк. Отличий почти нет, но эта пониже будет. Может, просела?
— Что это такое? — спросил Романов.
— Это? Пирамида.
— Откуда в лесу пирамида⁉
— Так их же вокруг Торжка навалом, — объяснил я. — Это граф Львов давным-давно куражился.
— Зачем?
— Ну как зачем? Архитектурой человек увлекался, имел деньги и свободное время, вот и строил. Он, кстати, и усадьбу построил, в которой мы тебя в тело возвращали. Стыдно не знать историю родного… а хотя ты ж мытищинский.
— Мне срочно нужно к ней, — сказал Романов. — Она синим и белым пульсирует.
— Раз пульсирует, значит действительно надо.
Мачете у нас с собой не было, а потому малину пришлось вытаптывать. Ситуация была отнюдь не стрессовая и я как-то не догадался обернуться в клюкволюда и раздвинуть заросли при помощи магии.
Да ну и хрен бы с ним.
Шаг за шагом, куст за кустом, мы продрались к пирамиде. Точно такое же сводчатое крылечко, точно так же нет двери, — одни лишь петли остались, — и точно такая же пустота внутри; ничего там нет.
— Так, — сказал Романов. — Мне в неё войти или просто коснуться?
— Коснись для начала.
— А что будет?
— Я-то откуда знаю, Андрюх? Это же с тобой сейчас Боги в контакте.
— Ага. Ну… Я… Трогаю, да?
— Трогай.
Андрей Палыч положил ладошку на покатую каменную стену. Ничего не произошло.