Кристина прошла вдоль стены и провела рукой по кожаным висюлькам.
— Так что не обманывайтесь, помещик, я не самая хорошая жена. И не самая верная.
В этот момент Кристина Мутантина, — в девичестве Черкасская, — одним ловким движением стащила с себя флисовую кофту. Под кофтой у неё не было ничего.
Ох и хороша, сучара. Милфуша в самом лучшем значении этого слова. Отдельно я ещё раз отметил для себя осанку Кристины Константиновны. Гордая, статная, утончённая. Когда женщина так сложена, невольно начинаешь наслаждаться теми деталями, на которые в другое время не обращаешь внимания. Под такими деталями я имею ввиду ключицы, лопаточки, плечики, шейку. Опять-таки, рельеф позвоночника…
Но да чего это я⁉ Одной осанкой сыт не будешь! Меж двух осанок быр-лыр-лыр лицом не сделаешь!
Грудь у Кристины Константиновны была ебейшей. Полная, как луна. Тяжёлая, как грех. Идеальная четвёрочка с благородным провисом; не шар, не груша, а такая вот половинка от мультяшного сердечка. Соски — две вишенки, почти без ореолов.
Писос проснулся, встрепенулся и всерьёз настроился погостить в Кристине Константиновне.
— Людвиг Иванович, — сказала она, носок об носок сняла тапочки и спустила штаны, — он ведь на самом деле… Так, секундочку… Погодите, помещик, сейчас продолжу…
Кристина начала вдумчиво рассматривать стенд с латексными приблудами, а я в свою очередь её голую задницу. Такую бы задницу, да на рекламу соков — ассоциативный ряд выстраивается мгновенно.
— Так. На чём я остановилась? Ах, да. Мой благоверный Людвиг Иванович на самом деле не плохой человек, — Кристина Константиновна взяла ту самую штуку из ремней, которую я недавно рассматривал, расправила её, встряхнула, накинула на плечи и затянула ремешок.
Беру свои слова насчёт конской упряжи обратно. Пиздатая штуковина. Такую бы в каждый дом нужно. Для повышения демографии, да и так чисто, на вечер пятницы повеселиться.
— Но как муж он совершенно несостоятелен, — продолжила Кристина.
С этими словами она натянула на себя кожаные трусики, которые открывали доступ ко всему тому, что трусикам полагалось бы скрывать, зато обтягивали многое другое.
— Да и как муж тоже, — наконец-то закончила свою мысль баронесса, подмигнула мне и взялась за чулки. — И потому, наверное, от недостатка любви и ласки у меня появилось множество различных фантазий. Очень-очень пошлых фантазий. Очень-очень грязных. Одна из таких фантазий, например: изменить мужу с его врагом. Очень уж меня она заводит.
Играть в поддавки становилось всё тяжелее и тяжелее. Стоять неподвижно, когда ты двигаться не можешь — это одно, а тут совсем другое. Морская фигура на месте замри, ага. Руки затекли. Нос чешется. В конце концов, писос встал не в ту штанину и очень хочется его скорей поправить.
Кристина Константиновна справилась с чулками и продолжила:
— Интересней было бы только одно: изменить Мутантину с его врагом прямо при нём, — баронесса чуть задумалась. — И я, кстати, могла бы это устроить. Он моей магии сопротивляться совсем не умеет. Но это не сегодня, как-нибудь потом. Вы согласны, помещик? Устроим театр куколд?
Кристина Константиновна надела чёрные туфли на высоком каблуке, посмотрелась в зеркало, подошла ко мне, покрутилась передо мной как девочка и спросила:
— Как вам, помещик? Нравится?
Затем она сняла со стенда последний предмет своего гардероба.
Ошейник. Толстый такой, чёрный, блестящий ошейник. С колечками, шипами и заклёпками. Кристина затянула ошейник на себе, пристегнула к нему поводок и вложила его мне в руку. Глаза её приняли обычный человеческий вид.
Я смекнул, что тут наконец-то можно двигаться. Разомри, морская фигура.
— Фу-у-ух, — сказал я.
Пускай и дальше думает, что её жостовское колдунство на меня работает.
— Пойдёмте, помещик, — сказала Кристина Константиновна и потянула меня за поводок. — У вас есть шанс хорошенечко отомстить своему недругу…
— НЕЕЕТ!!! — билась в истерике Кристина Мутантина, в девичестве Черкасская. — НЕТ!!! ТЫ НЕ ПОСМЕЕШЬ!!!
— Ах-ха-ха, — в который раз я ласково потрепал её раскрасневшееся полужопие. — Посмею, — а после встал с постели.
Ох и горячая она всё-таки сучка. Ну… Наверное. Немного даже жаль, что не узнаю этого на деле. А ведь ещё пару дней назад наверняка бы не сдержался; напал бы, сгрёб в охапку и давай пороть до обезвоживания.