Прикусив губу, Энди все больше и больше удивлялась маленькому откровению Миранды, но она ни за что не собиралась оставлять его без ответа.
- Миранда! Если мы собираемся провести время вместе, ты должна перестать вести обе стороны разговора в одиночку. Я не говорила, что не приду. Увидимся там в десять.
Очевидно, этого было достаточно для Миранды, которая пробормотала что-то в знак согласия и положила трубку. В один прекрасный день Энди собиралась научить ее основам телефонного этикета, и мысль о том, чтобы быть рядом с Мирандой достаточно долго, чтобы сделать что-то подобное, вызывала у нее глупый трепет. Не то чтобы Энди была настолько невменяема, чтобы думать, что Миранда действительно послушает ее, но все равно это было интригующе.
***
На следующее утро Энди обнаружила себя на другой стороне площади напротив здания Окружного суда США, в попытке выглядеть так, как будто она принадлежит этому месту. Само здание было довольно внушительным, хотя Энди определенно становилась более пресыщенной к архитектурным изыскам, как любой приезжий житель Нью-Йорка. Два года назад она бы вытянула шею и уставилась на архитектуру вокруг себя. Сегодня она потягивала остатки своего латте из Старбакса и ждала появления печально известного мерседеса Миранды. Кроме того, яркий свет от стеклянного фасада здания был довольно резким, а она не подумала взять солнцезащитные очки. Некоторые люди не носят их каждый день, и уж точно не в сентябре.
Миранда вышла из машины, задерживая движение на оживленной улице, и два внушительных человека в одинаковых костюмах поспешили за ней. Она поднялась по ступенькам так грациозно, как будто была на балу, и приветственно кивнула Энди, прежде чем поморщиться при виде зеленовато-лимонных узких скамеек. Должно быть, это больно, вот так идти по жизни с эстетическим чувством, которое так легко оскорбить, в который раз подумала Энди.
Снова почувствовав себя скромным помощником, Энди пошла в ногу с небольшой группой. Они представились на стойке регистрации и прошли проверку безопасности без жалоб, прежде чем их увезли в лифте. После того как Миранду заставили ждать в коридоре, прежде чем она встретится с судебным приставом (Джейк, другой главный адвокат Миранды, поспешно объяснил, что Миранда была проинформирована о штрафах за неявку на судебные заседания и других формальностях), Энди почувствовала облегчение, когда Миранда вышла из душной маленькой комнаты.
Для остального мира тщательно отработанное безразличие Миранды было явлено в полной силе. Энди подумала, что у подобного безразличия могут быть какие-то свойства силового поля, настолько эффективно оно заставляло людей отводить глаза или бормотать какие-то извинения. Но она знала, куда смотреть, и в самых уголках глаз Миранды одна-две морщинки противоречили ее скрытому напряжению. Возможно, другие считали рефлекторное сгибание правой руки Миранды в кулак признаком агрессии или непреклонности, но Энди знала по многомесячным наблюдениям, что Миранда была близка к тому, чтобы проявить беспокойство. Энди едва удержалась, чтобы не обнять ее, хотя и знала, что последствия такого жеста будут далеко не приятными. Она сдержалась.
Затем наступила очередь малоприятной части в комнате с надписью “идентификация”, где Миранда подверглась целой процедуре фотографирования и снятия отпечатков пальцев. Энди по долгу репортерской службы пару раз видела, как это проделывали с другими в нескольких полицейских участках города, но впервые она почувствовала себя оскорбленной яркостью фотовспышек (хотя Миранда воспринимала их как очередное свое появление на красной дорожке) и прикосновением пальцев, которые, как теперь знала Энди, были мягкими и нежными. Агент, казалось, не знал и не заботился о том, кто такая Миранда, и, несмотря на все ее принципы, отточенные на маршах протеста и дебатах в колледже, что никто не должен быть выше закона, Энди была расстроена, увидев, что с Мирандой обращаются как с обычной преступницей.
А она все еще может ей быть, напомнила себе Энди. Доказательств невиновности Миранды у нее было не больше, чем доказательств существования снежного человека, хотя она и была уверена в своих предположениях. Пожалуйста, боже, не дай мне ошибиться, повторяла она себе снова и снова, пока Миранда прижимала замаранный кончик пальца к простой белой карточке. Агент безразлично подтвердил, что обновление системы вывело из строя их сканеры, и так как взгляд Миранды не убил его, она смирилась с небольшим унижением, когда на ее пальцах появились чернила.
Как только они закончили, агент ушел с карточкой и оставил их всех стоять. Джейк и другой адвокат, чье имя Энди не пожелала узнать, извинились и вышли в холл.
Когда они остались одни, Энди слабо улыбнулась Миранде.
- Я думаю, тебе просто повезло, что Мейзель и его кризис среднего возраста не стояли за этой камерой, а?
К ее чести, Миранда попыталась улыбнуться в знак признательности, но ее губы едва шевелились. Энди заметила, что у Миранды на кончиках пальцев все еще остались чернила, и она неловко держала руки подальше от того, что, как предположила Энди, было кашемировым пальто, возможно, от Александра Маккуина. Энди не удивилась бы, если бы внезапное отсутствие сканеров оказалось еще одной тактикой, способной сбить Миранду с ног. Хотя она фантазировала о том, чтобы увидеть именно это во время своего пребывания в «Подиуме», Энди поняла, что она не из тех людей, которые могут чувствовать что-либо, кроме беспокойства, когда на самом деле видят, как это происходит.
Приступив к делу, Энди перегнулась через стол, который только что покинул агент. После недолгих поисков обнаружилась пачка влажных салфеток, которые, по-видимому, предназначались для удаления чернил. Не раздумывая, Энди вытащила салфетку из пачки и потянулась к левой руке Миранды. Только когда она осторожно провела по кончикам пальцев Миранды, она поняла, что натворила.
Но Миранда позволила ей это, и Энди подумала, что она заметила легкое расслабление в плечах Миранды, пока стирала чернила с ее пальцев. Остановившись только для того, чтобы взять еще одну салфетку, Энди постаралась быть настолько нежной и умелой, насколько могла, не останавливаясь, пока пальцы Миранды снова не стали чистыми. Поэтому, когда Миранда в знак признательности сжала руку Энди, на смену осторожности пришел тупой инстинкт.
Она поднесла руку Миранды к губам и поцеловала ее.
Это было похоже на что-то совершенно сюрреалистическое, Энди не могла до конца поверить, что она сделала это, но ее паника была остановлена тихим удовлетворенным вздохом, вырвавшимся из уст Миранды. Возможно, такого рода молчаливое утешение Миранда могла вынести, возможно, Энди нашла способ снять часть ее невообразимого стресса.
Их глаза встретились, Энди заставила себя не отводить взгляда, даже когда яростный румянец залил ее лицо и шею. Когда никакого выговора или жестокой насмешки не последовало, Энди начала собирать остатки своего мужества. В этом самом нелепом месте каждая клеточка ее существа безмолвно кричала, чтобы она рискнула и поцеловала Миранду. Если приподнятая бровь и мимолетное движение языка Миранды по ее нижней губе были хоть каким-то признаком, Энди, возможно, даже не шлепнут и не арестуют за подобную наглость. Наклонившись вперед, Энди заставила себя держать глаза открытыми до последней секунды, не желая упустить момент…
Дверь с грохотом распахнулась.
Агент вернулся, и хотя его голова была погружена в бумаги, которые он нес, Энди и Миранда отскочили друг от друга, как отталкивающие магниты. Миранда выглядела пораженной, как будто толпа папарацци только что поймала ее в джинсах из супермаркета. Достаточно быстро маска скользнула на место, и даже когда Энди попыталась успокоить свое внезапно сбившееся дыхание, она оплакивала то, что казалось упущенной возможностью.
Миранда снова была свободна. Энди была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-то, кроме как последовать за ней, ее голова кружилась от сотни различных грез о том, что могло бы произойти, если бы мистер федеральный служащий не поспешил назад. В тот момент она испытывала совершенно не патриотичные чувства по отношению к министерству юстиции.