— У вас, Юрий Алексеевич, жизнь была не такая, как у других.
И я подумал: нет, не какая-то особенная жизнь была у первого космонавта Земли. Он сам был особенным человеком.
…Вспоминаю рассказ Юрия о полете. Том, первом. Он подробно рассказывал о поведении корабля в невесомости, о работе его систем, о своем самочувствии, о самой невесомости. Но особенно мне запомнился его рассказ о нашей Земле. Он очень красочно говорил, как она выглядит из космоса, неоднократно с удивлением подчеркивая ее малость. Понимаете, ведь он первый из людей посмотрел на нашу Землю со стороны. Первым увидел «колыбель человечества» всю разом!
Когда мы с Андрияном Николаевым восемнадцать суток кружили вокруг нашей планеты на корабле «Союз-9», а потом с Петром Климуком 63 дня работали на «Салюте-4», все мы часто вспоминали Юру и его первые рассказы о Земле.
Да, наша планета удивительно мала! Человечество должно беречь ее! На Земле нет места для войн, и их не должно быть! Мир и дружба между народами — вот будущее процветания человеческой цивилизации!
Юрий Гагарин очень остро ощущал и осознавал это. Он был нашим посланцем мира в различных уголках Земли. Он посетил десятки стран. Миллионы людей видели его, гагаринскую, улыбку и слышали его голос. Он рассказывал об успехах Советской страны, о ее народе, о космосе, о планете Земля, как он ее видел. Первый. Миллионы сердец покорены гагаринской улыбкой, его человеческим обаянием, умом, смелостью и простотой.
Он нес радость людям!
Его знал и знает весь мир.
Я вспоминаю, какое удовлетворение я испытал, когда в далекой Америке, в Музее ракетной и космической техники штата Алабама, что в городе Хантсвилл, я увидел портрет Юрия Гагарина — молодой улыбающийся майор с белым голубем на руках. Эта фотография обошла весь мир.
Для миллионов человеческих сердец он стал идеалом служения своей Родине и всему человечеству. Нынешнее и будущие поколения человечества навсегда сохранят память о нем.
Память о Юрии Гагарине живет в делах, которые он завершил, в делах, которые он не успел завершить, которые продолжают его соратники…
Виталий СЕВАСТЬЯНОВ,
дважды Герой Советского Союза,
летчик-космонавт СССР
Севиль ИАЗИЕВА
Даты под барельефом Севилъ Казиевой, как на обелисках военных лет, поражают мирной неправдоподобностью. Свои двадцать с небольшим она прожила так, словно знала, что ей отпущен недолгий век. «Я делами своими продлю мою жизнь», — строчка из ее стихотворения, ставшая позицией.
Она росла в Закатальоком районе, где облака касаются горных вершин, небо бездонно, а звезды по-южному ярки и крупны.
Севиль любила бывать на плантациях роз, вместе со сверстниками лазила по развалинам старой крепости, в казематах которой отбывали наказание моряки легендарного «Потемкина», часами бродила по лесу, вслушиваясь в шорох деревьев, понятный ей одной.
Но было еще одно место в Закаталах, где часто встречали школьницу Севиль. Типография. Молча стояла она где-нибудь в уголке: слушала стрекотание линотипов, превращающееся в отлитые в металл строки, следила за ловкими руками наборщиков, вылавливающих из кассы нужные буквы, и… мечтала. Когда-то и она будет здесь хозяйкой.
Однажды заговорила. С той поры и подружились маленькая Севиль и старый наборщик Али.
— Ты знаешь, дядя Али, — сказала как-то Севиль будто невзначай, — скоро я получу аттестат зрелости. Возьмешь меня к себе в помощники?
— Почему же не взять, — улыбнулся старый наборщик ее волнению. — Только узнал я недавно, что открылся в Баку то ли полиграфический техникум, то ли училище. Вот бы тебе туда…
— Опять учиться? Я работать хочу, — загорячилась девушка. Потом задумалась: «Посоветуюсь дома».
Семейный совет постановил: учиться. И Севиль поехала в Баку. Поступила.
Юношеская восторженность, красота природы, окружавшая ее с детства, обостренная чувствительность человека, наделенного талантом, выливались в строчки стихов, неуемное желание успеть везде, за все браться, во всем участвовать. Училась она с охотой. Подружилась с однокурсниками и вскоре стала главным человеком в группе, которая полюбила ее за отзывчивость и неиссякаемый интерес к общественным делам.
Но ее увлеченность обязательно должны были делить и другие. Чингиз Фараджев, бывший тогда комсомольским работником и хорошо знавший Севиль, вспоминает, как Севиль агитировала подругу Дилафруз заниматься вместе с ней в драматическом кружке при Доме культуры: