Пока Гани говорил, Николай Фокин внимательно к нему приглядывался. Он и раньше неоднократно удивлялся, какой силой убеждения обладает этот внешне неказистый щуплый паренек. Теперь же секретарь ЦК понял окончательно: комсомол не ошибся в выборе, новый председатель бюро неплохо разбирается в национальных проблемах,
И вот еще что, — сказал Фокин, прощаясь с Гани. — Скоро в Туркестане начнут выходить молодежные газеты. Казахскую будешь редактировать ты. Если встретятся в чем-либо трудности, обязательно заходи ко мне. Днем, вечером, ночью — все равно заглядывай. А теперь иди бери ключи от своего нового кабинета, начинай действовать.
Дел на новой должности оказалось невпроворот. Из разных мест приходили вести одна тревожней другой. То вдруг возникнет в районе кружок мусульманской молодежи, а ежели копнуть, то никакой это вовсе не кружок, а антисоветское сборище. То жалуются на муллу, который под угрозой проклятия запретил сдавать излишки хлеба безбожникам-большевикам. То не хотят без калыма отдавать замуж девушку. То, не желая учить детей в школе, насильно увозят их в горы, в глухие медвежьи углы. Гани приходилось уговаривать, приказывать, кричать, порою даже угрожать. Напряженно, день за днем, в недосыпании и недоедании текла жизнь Гани.
Но он горячо верил в силу комсомола, высоко оценивал ответственную роль каждого комсомольца.
Вот один из таких документов, в составлении которого, возможно, принимал участие и Гани Муратбаев.
Центрального Комитета комсомола Туркестана студенту института просвещения комсомольцу Маггу Масанчину, отъезжающему в Семиречье на летние каникулы:
1. Где бы ни находились, Вы должны установить тесную связь с местной организацией Союза и оказать ей деловую помощь.
2. Вы, как комсомолец, не имеете права возвратиться в свое учебное заведение после каникул, не сделав что-либо на местах пребывания для поднятия культурного уровня молодежи.
3. После Вашего пребывания в аулах и кишлаках должна остаться память в виде школы грамоты, красной чайханы с газетой и литературой. Вы должны пробудить у местной молодежи желание познать окружающий мир и стать сознательным строителем нового общества.
4. То, что Вы сумеете выполнить во время каникул, будет служить мерилом Вашей способности быть в будущем сознательным борцом с темнотой и настоящим работником по поднятию культурного уровня трудящихся Туркестана».
Так, на заре нового мира начиналась борьба за будущее, за переустройство общественных отношений. Она начиналась в ту пору, когда, казалось бы, нельзя было помышлять ни о чем другом, кроме удовлетворения самых простых нужд. Империалистическая и гражданская войны оставили после себя голод, запустение, разруху, безнадворных стариков и детей. «Перед вами стоит задача хозяйственного возрождения всей страны, реорганизация, восстановление и земледелия, и промышленности на современной технической основе, которая покоится на современной науке, технике, па электричестве»[11] — наставлял Ильич молодых строителей социализма. Великий вождь прозорливо понимал, что такую задачу можно решить только одним путем: нести в народ свет знаний. И Гани Муратбаев был одним из тех, кто считал своим гражданским долгом объяснить величие ленинских идей многим миллионам простых тружеников Востока.
По воспоминаниям и ныне здравствующего Жумагали Есиуснзова, обстоятельства появления на свет исторической речи вождя в казахском переводе были таковы:
«Стояла весна 1921 года. Не было ни бумаги, ни средств. Но Гани все это сумел достать. Теперь нужно было найти человека, который умел бы писать грамотно и красиво. Гани из числа немногих грамотных казахских комсомольцев избрал Рахата Тулешова. Писал Тулешов тушью на камне, с которого потом с большим трудом делал оттиски. Гани не знал покоя сам и постоянно подгонял нас, пока не были сброшюрованы первые экземпляры, которые Муратбаев вручил всем, кто принимал участие в издании…
Другому ветерану комсомола, Осиану Кашкынбаеву, тоже довелось работать с Гани Муратбаевым. В его воспоминаниях есть интересный эпизод: