Несколько недель работы на заводе разбудили в Макаре интерес к процессам производства стали. Товарищи же его испугались горячей работы и вскоре отбыли домой, в станицу.
Макар частенько спрашивал:
— А внутри в печи здоровая жара?
— Ты поближе подойди, тогда и почувствуешь. А то, может быть, перейдешь с шихтарника на печь?
Макару дали место в общежитии. Однако он перебрался на квартиру к старому сталевару Тихону Сергеевичу Камольникову. Как раз в то время Камольников вышел на пенсию. Молодой парень ему приглянулся. Макар часто бывал в гостях у старого сталевара. И жена Тихона Сергеевича Пелагея Сидоровна предложила Макару:
— Чем тебе по общежитиям слоняться, переезжай к нам.
И Тихон Сергеевич рад был этому: будет ему с кем толковать, от кого узнавать, что происходит в цехе. Стал Макар вроде его приемного сына.
Интерес Макара к процессам сталеварения был замечен. Как-то, когда Макар в очередной раз любовался картиной плавления стали, к нему подошел начальник смены и спросил:
— Не пора тебе к печи стать? Не хочешь настоящему делу учиться?
Начальник смены попал в точку. Макар как раз и думал о том, чтобы ему настоящему делу научиться.
Мазая определили четвертым подручным. Работал он со сталеваром Махортовым. В его обязанности входило подносить к печи заправочные материалы, поднимать и опускать крышки окон печи. Порой приходилось, как говорил мастер, «побеспокоить» металл. Тогда Макар вместе с другими подручными, вместе со сталеваром брался за штангу. И хотя руки его были от печи последними и от огня он стоял дальше всех, но и его обжигало жаром, которым дышала печь. В несколько минут рубаха становилась мокрой. Но именно тогда, когда людям становилось почти нестерпимо жарко, сталевар покрикивал, что печь «застудили». А приходя домой, Макар вел долгие разговоры с Камольниковым; и тот рассказывал ему, как плавили сталь раньше, намекал, что со временем передаст ему какие-то «секреты». Макар, в свою очередь, делился новостями цеха.
А Тихон Сергеевич рассказывал, как работали во времена, когда хозяевами на заводе были бельгийцы, о том, что печи загружали лопатами и что лично ему печь доверили лишь спустя не то десять, не то двенадцать лет, после того как он попал на завод. И главное, к чему много раз возвращался старик, — это что не каждому дано совладать с тайнами сталеварения и что тут нужен… талант.
После таких разговоров Макар начинал сомневаться: а сможет он овладеть этой профессией? Все же он решил во что бы то ни стало добиться цели. Разговоры насчет того, что «секреты» производства передаются будто бы по наследству, Макар всерьез не принимал. Он тогда уже знал, что страна выполняет пятилетку и все делалось по плану. Не мог он поверить, чтобы такое важное дело, как выплавка стали, зависело от того, захочет или не захочет какой-то сталевар передать ему «секреты».
«А если мой отец или дед не были сталеварами, так что же, мне тогда никогда и не быть сталеваром, не научиться атому делу?.. Не может этого быть!» — так думал Макар.
Он пришел в комсомольский комитет и заявил, что хочет стать сталеваром. Не четвертым и даже не первым подручным, а сталеваром! Там над ним посмеялись: «Высоко сразу метишь». Но напористость его понравилась. И Макара направили на курсы техминимума.
Трудное это было для него слово — техминимум. Невзлюбил его Макар. А когда узнал, что это слово означает, он и вовсе расстроился:
— Разве я за тем на завод пришел, чтобы самую чуточку узнать? Мне все знать надо, все!
Макар учился настойчиво. Занятия перемежались долгими беседами и со своим сталеваром Махортовым, и с Камольниковым.
Камольников рассказывал Макару случаи из практики своей работы. Между ними случались и ссоры, и тогда старик сердито покрикивал:
— Где это видано, чтобы яйца курицу учили?!
Пелагея Сидоровна верно как-то сказала: старый сталевар немного завидовал молодому. Для молодых уже не было «секретов», за которые держались в старику. Над ними не висела угроза, что придет мастер и ни за что ни про что оштрафует или вовсе из цеха прогонит.
А когда Макар раскладывал на столе свои тетрадки и книжки или когда он рассказывал о разных новшествах, которые вводили в цехе, чтобы облегчить труд рабочих, Тихон Сергеевич порой вроде бы наперекор говорил:
— И к чему все это? Настоящий сталевар и без анализов узнает, поспел ли металл. А теперь завели мороку — бегай по десять раз в лабораторию.