– Михаил Афанасьевич, мы определили участников акции в ночь перед Первомаем. Люди, в общем-то, нам прекрасно нам известные, чего-то подобного мы от них и ожидали. – Сказал Леонид Петрович.
– Если вы такие умные, как умудрились облажаться?
– Мы ориентировались непосредственно на 1 мая, предшествующий период контролировали в штатном режиме.
– Короче, облажались. – Михаил Афанасьевич заигрывать со своим подчиненным не любил и говорил, как есть.
Леонид Петрович взял в руки ручку, словно пытаясь найти в ней опору и утешение в неприятной беседе. К подобной критике начальства невозможно привыкнуть. Зачерстветь – да. Стараться не обращать внимания, думать о чем-то другом – да. Но никак не привыкнуть. В этот раз он предпочел сосредоточиться на главном – ему было чем удивить Михаила Афанасьевича.
– По нашей информации, во время проведения той акции имели место необъяснимые явления, которые и позволили злоумышленникам успешно справиться с поставленными задачами.
– Ты имеешь в виду того придурка – лейтенанта?
– Именно так. И еще непонятный вызов по рации.
– Уже отправили болезненного в санаторий нервы лечить?
Михаил Афанасьевич был прагматиком от мозга до костей. С непонятным и необъяснимым он часто сталкивался по службе. Стоило разные «чудеса» копнуть поглубже, как наружу вылезало чье-то головотяпство, разгильдяйство или того хуже – интересы.
– Непонятный вызов по рации на самом деле был. Но не у нас, а в Ставрополе! В то самое время, с такими же кодами и всем остальным. Наши патрульные принять его никак не могли. И все же они его слышали – все говорит об этом.
Теперь лейтенант. По его словам, на месте транспаранта он видел клетки с воробьями, а у двух парней в руках бинокли. Больше того, он наклонился и своими руками ощупал клетки!
– Даже так?!
– Михаил Афанасьевич, я даже больше скажу. Эти два человека, которых отпустил патруль и лейтенант транспортной милиции, они…
Леонид Петрович сделал паузу в своем докладе и с торжествующим видом отложил в сторону ручку.
– Именно они «разукрасили» завод «Седин»! – Сказал Леонид Петрович и удовлетворенно посмотрел на шефа.
– И стерли все записи с камер видео наблюдения?
– Получается, что так.
– Вот это да!!!
Кроме того, что он был прагматиком, Михаил Афанасьевич был еще человеком практичным. Он ни секунды не удивился, если бы инопланетяне похитили какого ни будь наркобарона. Он даже смог бы назвать примерный круг «подозреваемых-инопланетян». С загадочными исчезновениями вещ.доков, необъяснимыми смертями и прочей мистикой он сталкивался почти каждый день.
Но здесь что могло быть? Кому нужно ради мелкого хулиганства идти на подобные ухищрения? Во всем этом деле наверняка было двойное дно. Пока он его не видел.
– Петрович, ты сейчас во всем этом разбираешься, какие есть версии?
– На данный момент реальных версий нет. Подозреваемые не связаны с организованной преступностью и вообще с каким ни будь серьезным криминалом. Оба работают.
– Кем?
– Рекламщик и программист.
Одновременно с этим Леонид Петрович выложил перед своим шефом две аккуратные папки с личными делами двоих подозреваемых в разной небывальщине.
– Кроме известных лево-радикальных организаций, с никакими подозрительными фондами и организациями не связаны.
– В смысле, на ЦРУ не работают?
– Так точно, Михаил Афанасьевич.
Михаил Афанасьевич вскользь пролистал личные дела Ильи и Грини, больше всего задержавшись на их фотографиях в различных ракурсах и ситуациях.
– Подобные охламоны ЦРУ нахрен не нужны. Петрович, ты версии давай, реальные версии!
– На данный момент ничего определенного по поводу этих «явлений» сказать не могу. Ведутся оперативно – следственные мероприятия.
Михаил Афанасьевич подпер рукой щеку и призадумался. Леонид Петрович был опытным службистом и при других обстоятельствах накидал бы с десяток версий разной степени достоверности. Если сейчас их нет, значит происходит что-то на самом деле странное.
– Петрович, обрати особое внимание на этих двух парней. Не хватай сразу, но «веди» плотно. Если будут происходить еще какие-то непонятные веди – немедленно докладывай. Считай, что дело находится на особом контроле.
– Так точно, Михаил Афанасьевич!
Чай с бутербродом из маринованной рыбы, на смазанном сливочным маслом ломтике батона, за журнальным столиком перед телевизором – что может быть лучше и приятней? Особенно в предвкушении отличной поездки, которая вот-вот начнется. Рюкзак собран и лежит рядом, остальные вещи ждут своего часа на стуле. Осталось только допить чай и доесть бутерброд и можно собираться. Делать это Илья старался по возможности быстрее.
– Опять анархисты? – Начала мать.
– Все люди, как люди. Только ты непонятно что. Тебя ведь посадят рано или поздно. Ты этого хочешь?
– В твое время уже семью заводить нужно, детей растить. А ты вместо этого ходишь в разными отбросами общества. Когда уже за ум возьмешься?
– Отвечай!
Было время, когда Илья с пеной у рта доказывал родителям, что простым обывателем ему не быть, что у него есть идеалы и просто так выкинуть их на свалку он не может.
На это ему отвечали, что времена пламенных революционеров остались в прошлом и ничем хорошим его «глупости» не закончатся. В конце концов Илья привык не обращать внимание на подобные лекции и просто делал то, что считал нужным.
– Все люди, как люди. Один ты непонятно что. – Мать сидела на стуле напротив Ильи и давала последние напутствия перед дорогой.
– Тебе уже 27 лет. Другие в это время семьей обзавелись, детей нянчат. А с тобой я никогда внуков не дождусь. Не надоело уже ерундой всякой заниматься? Когда детство у тебя пройдет?
Для Ильи весь монолог уложился во что-то длинное, непонятное, привычное, на что можно не обращать никакого внимания. Даже когда мать повысила голос до почти крика, он и этого не заметил.
– Да пойми же ты, нельзя так! Что с тобой будет через 10 лет?! Нас с отцом не будет – совсем пропадешь!!
На работе Илья сказал, что его бабушка выходит замуж. Никто в это, конечно, не поверил (хотя бы потому, что сам Илья не раз признавался, что никаких бабушек и дедушек у него нет), но шеф все равно отпустил его на пятницу. Потому, что по всему виду Ильи было видно: если сейчас не отпустить его к любимой бабуле, то в пятницу у него заболит живот или произойдет кратковременная амнезия с последующим прогулом работы. Зачем до греха доводить? К тому же план на неделю Илья сделал и, по большому счету, ничто не держало его в городе.
Лихая маршрутка везла его по горным серпантинам, лихо обгоняя другой транспорт. Лишь некоторые особенно обтекаемые иномарки решались соревноваться с нею. Причины для этого были вескими.
Дорога, по которой ехал Илья вела к морю, где бушевал пляжный сезон и толпы отдыхающих спешили сделать из своих бледных, соскучившихся по солнышку тел, что-то загорелое и аппетитное. К горным дорогам они не привыкли, не без основания опасались упасть с обрывов, которых вокруг было очень много.
А водитель маршрутки почти каждый день ездил по одному и тому-же маршруту, обгонять «тихоходов», для него было сродни сбиванию кегль в боулинг-клубе.
Илья вместе с остальными своими попутчиками подобного увлечения водителя не одобрял. Одна почтенная бабуля даже высказала водителю все, что она думает о его манере езды, но лишь молчание было ей ответом – за годы работы водитель и к реакции пассажиров успел приспособиться. Илья надеялся на лучшее и рассматривал быстро меняющие друг друга пейзажи за окном.