– Это все?
– Да, все.
«А почему бы и не помочь? Дело это хорошее – людям помогать. И прижало мужика, видать, серьезно». – Как именно он поможет и что для этого нужно делать, Илья не знал. Старался не думать об этом. Просто сделает это и все.
Илья представил неведомого сына мужика, тварь, засевшую внутри него и ударил ребром ладони по другой своей руке – как бы разрубая неведомую гадину. После этого он прислушался к своим ощущениям.
Вроде что-то произошло.
А может, и нет.
Но мужик дернулся сильно и чуть за борт не упал – значит, что-то произошло.
– Готово! – Как всегда после «Изменения», Илья чувствовал странную отрешенность. Однако, это не мешало ему оставаться «в реальности».
Странный мужик не ответил. Вместо этого он, не попрощавшись, переполз через борт баржи, громко плюхнулся о воду и поплыл к берегу. Совсем не так бодро поплыл, как первый раз.
Илья присел на палубу, оперся о борт баржи и закрыл глаза.
Его захлестнуло чувство удовлетворенности – все, дело сделано. Чувство тревоги, впервые за несколько последних дней отступило. Вместо этого на Илью навалилось спокойствие. Глобальное, вселенское спокойствие.
Несколько минут прошли в полной тишине. Илья наслаждался ею.
Тишина. Звезды. Небо. Пролетающие в небе спутники – он словно видел их своими собственными глазами. И тьма. Бесконечная тьма открытого космоса.
«Как же ее много вокруг!» – Раньше Илья этого не замечал. Сейчас его словно окунуло в вечную, непрекращающуюся темноту, укутало ею. Илья укрылся темнотой от всего вокруг – от странного мужика и его подельников, чуть не застреливших его, от лагеря неподалеку, поселка, берега, моря – даже от самого себя! Только неизменная на протяжении миллионов лет, первозданная темнота вокруг. И ничего больше. Блаженство.
Неожиданно все закончилось.
– Слыш чувак? Ты спишь что ли?
– Неее, не спит, сука. Притворяется.
Илья не верил своим глазам. Перед ним стояла парочка «преподавателей» из того дурацкого сна, где эльф сидел на скамейке рядом с гномом.
«Третьего не хватает!» – Илья вспомнил, что был еще третий – толстенький и маленький. Именно он во время сна нашел его и вернул обратно. На Землю. Афигеть!
Илья осмотрелся и ожидания не обманули его – метрах в 10 позади первой парочки кто-то маленький и толстенький вглядывался в даль моря.
«Я всего лишь сплю! Напился, наверное, сильно, раз такие сны дурацкие снятся» – подумал Илья.
– Слышь, урод – кончай придуриваться. Не спишь ты. Мы видим. Мы сейчас тебя бить будем, понял? – Длинный и тощий подошел к Илье почти вплотную – это был худощавый парень примерно того же возраста, что и сам Илья. Это он определил скорее по голосу, чем по внешности – в скупом лунном свете окружающие люди походили на тени.
– Падла, ты хоть знаешь, что устроил? Ты весь героин на 500 километров в окружности уничтожил – в присыпку детскую превратил! Охуеть! И еще что-то сделал, мы пока не разобрались. Ветал, давай ему яйца отрежем?
– Все, сучара, походил ты на свете белом и хватит – Тот, которого назвали Веталом, ткнул Илью носком каких-то мягких ботинок и неприятно засмеялся.
– Урод, в этом мире твои приключения закончились. Ты не должен быть здесь, понял? Это же надо – героин превратить в присыпку детскую!! Ой, что сейчас начнется… Агрис, перемещение готово?
Толстенький в ответ на это сказал что-то недовольное не по-русски. И не по-английски. Вообще неизвестный язык был для Ильи.
– Илья, ты не должен был этого делать. Понимаешь? Слишком сильное вмешательство. Нужно было тебя раньше забирать…
Длинный начал было снова говорить что-то оскорбительное, когда окружающий мир взорвался перед глазами Ильи. Он закрыл глаза, но это не помогало – мир взорвался у него в голове и мириадами звезд стал проноситься перед Ильей. В какой-то момент он просто выпал из реальности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Больше Илью никто и никогда не видел. Ни в лагере, ни в городе. Вообще никто, никогда и нигде.
Наверное, это было правильно. Он был лишним здесь. Но благодаря Илье, многие теперь знают, что чудеса есть, что они на самом деле происходят – если этого сильно захотеть.
Только через полтора года ожидания, родители Ильи смирись с тем, что их сын поехал не в командировку, а на очередное «мероприятие» и уже никогда не вернется с него. Что его больше не будет.
Теперь Михаил Афанасьевич часто проводил время с семьей на даче. Теперь у него даже появилось хобби!
Охота? Нет. Рыбалка? Еще раз нет. Чем может заниматься генерал-лейтенант в отставке? Машины, футбол, хоккей, оружие? Все не то.
Михаил Афанасьевич начал писать картины. Рисовал он много, продуктивно и с большим удовольствием – вот только картины свои он никому не показывал. Только дочке. Но она была совсем маленькая, и все папины картины были для нее одинаково красивые.
Чердак его дачи постепенно заполнялся аккуратными ящиками с картинами. На удивление домочадцев, Михаил Афанасьевич не только не показывал никому свои картины, но даже ящики с ними закрывал на замки и опечатывал, словно это были секретные документы.
Картин становилось все больше и больше. Его окружение было очень удивлено происходящим.
Вот и сейчас семейство Михаила Афанасьевича с друзьями ударными темпами поглощало шашлык, коньяк и закуски. Сам он в разгар веселья этого ушел с мольбертом на берег реки – метров в 150 от веранды, где все сидели и взялся за кисточки. Компанию ему составляла только дочурка – Машенька.
– Класиво!!! – Машенька захлопала в ладоши и начала подпрыгивать на месте, когда увидела на холсте очертания берега, заросшего пальмами и какими-то странными деревьями. Еще ей нравилось море, человек в море и то, как все это появлялось на холсте.
Словно по мановению волшебной палочки – раз и появилась пальма. Раз. И очередная волна разбилась вдребезги о прибрежный песок.
Михаил Афанасьевич, одетый в просторный халат и мягкие домашние тапочки внимательно присмотрелся к картине и неуловимым движением руки переместил небольшую точку в нескольких километрах от берега прямо к прибрежному песку. Это оказался молодой человек.
Как такое возможно, ни Машенька, ни даже Михаил Афанасьевич не знали. Даже не задумывались об этом.
– Папа, ты всегда людей рисуешь! Да!
– Да доча. Я рисую молодых, интересных людей. Людей, которые еще не успели стать серыми. Людей, которые мечтают.
Михаил Афанасьевич присмотрелся внимательней к молодому человеку на картине. После этого смешал желтую краску с оранжевой, взял получившуюся смесь на кисть и добавил ее к изображению парня.
Вместо того, чтобы растечься оранжевой кляксой, рисунок словно губка впитал краски и вокруг фигуры появилось едва заметное свечение.
Рауль лежал на животе. Сил для того, чтобы перевернуться у него не было.
Рауль был прекрасным пловцом. Сильным и опытным. Но самонадеянным. На спор он взялся переплыть с острова Пальмос на соседний – Гальваго. Кто же знал, что между ними проходит такое сильное течение!?
Рауля снесло направо, после этого стало уносить в открытый океан. Что он мог поделать с этим? Многое. Все что мог, все на что было способно его сильное тело, было отдано ради борьбы со стихией. Не хватило. Рауль был опытным пловцом, и в какой-то момент понял, что обречен навсегда остаться в океане. Слиться с этой стихией.
Когда пришла мысль, что смерть неизбежна, он все равно продолжал бороться. Бороться несмотря ни на что. В какой-то момент его сильные руки не вынесли нагрузки, и он стал погружаться в воду. Неохотно. Сантиметр за сантиметром – как вдруг оказался здесь!
Это было невообразимо. Это было чудо.
Еще удивительней было то, что он чувствовал это чудо внутри себя. Что-то теплое и радостное поселилось внутри него и согревало. Давало надежду.