Но как раз этого общего понимания здесь нет и быть не может. Для одного является оскорблением то, что на него «недобро взглянули», для другого, что его «грубо отпихнули с дороги» или «плюнули в лицо». Третий человек, трехэтажный мат в свой адрес воспринимает как музыку и отвечает тем же, совсем не имея умысла оскорбить собеседника.
Если очень хочется оскорбить, то можно оскорбить, используя интонацию, нелестное сравнение и т. п., - которые закон никак не сможет трактовать как оскорбление, хотя в общепринятом смысле оно явно было. Всё это наводит на мысль, что закон пишется людьми, которые как и судьи, не имеют понятия о системном анализе, о необходимости и достаточности, закрепленной в законе, доказательной базы для конкретного преступления.
Адвокат защиты, Сабанов, был уверен в победе. Он справедливо говорил, что подобные дела, по ст.130 УК РФ, чаще всего нельзя выиграть, поскольку очень сложно доказать факт оскорбления словами, его преднамеренность и соотнесенность с конкретным человеком.
Что касается взаимных обвинений по ст.116 и ст.115 (избиения и побои), то в таких случаях, говорил он, суду сложно понять, кто прав, кто виноват и суд либо всех оправдывает либо всех осуждает.
Однако это в теории, а на практике, всё произошло совсем по другому сценарию.
Недостаток знаний у мирового судьи Борисовой сказался уже на том шаге, что она статью 115 УК РФ превратила в статью 112 УК РФ. Поясняем, что ст.115 предполагает наличие легких телесных повреждений или тех повреждений, тяжесть которых не определяется, а ст.112 подразумевает наличие повреждений средней тяжести.
Средняя тяжесть определяется либо по степени нарушения функций организма либо по длительности излечения от прямых последствий избиения более 21 дня.
В данном случае судья затребовала заключение судмедэкспертизы и «высокомудрые» эксперты установили, что Лариса получила растяжение мышц позвоночника (диагноз «дисторсия»), по которому средние сроки излечения, по мнению экспертов, составляют более 21 дня. В подтверждение этого эксперты указали наличие больничного на 28 дней.
В данном случае эксперты допустили несколько грубых ошибок (что как раз и указывает на отсутствие у данных «экспертов» надлежащих знаний и навыков):
1) Листок нетрудоспособности заведен неврологом и, в соответствии с диагнозом невролога, «потерпевшая» лечилась 28 дней не от «дисторсии», а от целого ряда невротических заболеваний (листок нетрудоспособности есть в деле).
2) Диагноз «дисторсия» (сопоставленный экспертами со «средней тяжестью») изначально не выставлен ни «Скорой», ни при первичном обследовании в ЦКБ СОРАН, когда ее осматривали 4 марта 2005 г., т. е. сразу на следующий день после предполагаемых событий. Диагноз «дисторсия» появился только 11.03.05, что ставит под сомнение его связь с событиями от 3 марта 2005 года. Действительно, с 3 по 11 марта или до 3 — го «потерпевшая» могла где угодно «потянуть» свою спину, если поверить ей, что она ее действительно потянула, чему в деле нет никаких объективных подтверждений.
3) Период лечения «дисторсии», по данным амбулаторной карты, определен лечащим врачом менее 19 дней, с 11 по 30 марта (30 марта диагноз уже был снят). Эти данные указаны в ответе из поликлиники на запрос следствия от 13.06.06.
Следовательно, доказательство в виде «больничного листа» не является соотносимым доказательством, поскольку указывает на нахождение «потерпевшей» на излечении от других заболеваний (неврологического характера), а не по диагнозу «дисторсия», который послужил для экспертов основой для квалификации «средней тяжести» по признаку длительности излечения.
Доказательство в форме данных амбулаторной карты о времени излечения «дисторсии» сроком более 21 дня не является достоверным и соотносимым. Действительно, диагноз «дисторсия» выставлен врачом через 8 дней после исследуемых судом событий, что делает его достоверно несоотносимым с датой этих событий. На это же указывает вероятностный характер экспертизы. Более того, через 19 дней этот же врач снял диагноз «дисторсия». Эти данные делают выводы экспертов о времени излечения «потерпевшей» более 21 дня недостоверными. Кроме того, в своих выводах, они указали, что не могут четко выделить периоды излечения, когда «потерпевшая» лечилась от «дисторсии», а не от иных неврологических заболеваний, согласно ее амбулаторной карты. Это утверждение экспертов делает невозможным точное определение срока, в течении которого Лариса «лечилась» именно от дисторсии.