3. Новый век святого духа
Николай Бердяев (1874–1949) ни в какое нормальное время не считался бы православным христианином. Его можно было бы охарактеризовать как гностика-гуманиста, философа, черпавшего свое вдохновение скорее от западных сектантов и «мистиков», чем из православных источников. То, что его до сих пор называют в некоторых православных кругах «православным философом» и даже «богословом» — всего лишь печальное следствие религиозного невежества нашего времени. Мы приведем несколько цитат из его сочинений[3]. Глядя свысока на отцов Православия, на «монашеский аскетический дух исторического Православия», по сути дела, на все «консервативное христианство, которое... устремляет все духовные усилия человека к покаянию и спасению», Бердяев искал вместо этого «внутреннюю Церковь», «Церковь Святого Духа», тот «духовный взгляд на жизнь, который в XVIII веке нашел себе приют в масонских ложах».
Он считал, что «Церковь находится все еще в потенциальном состоянии», что «она несовершенна», и он ждал пришествия «экуменической веры», «полноты веры», которая объединит не только различные течения в христианстве (ибо «христианство должно быть способно существовать в разнообразных формах во Вселенской Церкви»), но также и «частичные истины всех ересей» и всю «гуманистическую творческую деятельность современного человека... как религиозный опыт, освященный в Духе». Приближается эра «нового христианства», «нового мистицизма», который будет глубже, чем все религии, и призван объединить их»; так как «существует великое духовное братство... к которому принадлежат не только Церкви Востока и Запада, но также и все те, чьи стремления направлены к Богу и Божественному, по существу, все те, кто уповает на какой-либо вид духовного восхождения» — иначе говоря, люди, принадлежащие к любой религии, секте, религиозной идеологии. Он предсказывает пришествие «нового и последнего откровения», «новой эры Святого Духа», возрождая пророчества Иоакима Флорийского, латинского монаха XII века, который видел, как два века — Отца (Ветхий Завет) и Сына (Новый Завет) — уступают дорогу последнему веку, «третьему веку Святого Духа». Бердяев пишет: «Мир движется к новой духовности и к новому мистицизму; в нем больше не будет места аскетическому мировоззрению». «Успех движения к единению христианства предполагает новую эру в самом христианстве, новую и глубокую духовность, то есть новое излияние Святого Духа».
Совершенно ясно, что нет ничего общего между этими суперэкуменическими фантазиями и православным христианством, которое Бердяев в действительности презирал. Тем не менее всякий, кто чувствует религиозный климат нашего времени, увидит, что эти фантазии на самом деле совпадают с одним из основных течений современной религиозной мысли. Бердяев и вправду может показаться «пророком» — вернее говоря, он почувствовал то течение религиозной мысли и эмоций, которое в его дни было не столь уж явно, но в наши дни стало почти доминирующим. Повсюду только и слышишь, что о новом «движении Духа». И вот уже православный священнослужитель, д-р Евсевий Стефану, приглашает православных христиан примкнуть к этому движению, когда он пишет о «могучем излиянии Святого Духа в наши дни» («Логос», январь 1972 г.). В другом месте того же издания (март 1972 г., стр. 8) член редакции, Ашанин, воскрешает не только имя, но и самую программу Бердяева: «Мы рекомендуем сочинения Николая Бердяева, великого духовного пророка нашего века. Это духовный гений... великий богослов духовного творчества... Ныне кокон Православия разорван... Божественный Логос ведет Его народ к новому пониманию своей истории и своей миссии перед Ним. «Логос» — провозвестник этой новой эры, нового состояния Православия».
Глава I
«Монотеистические религии»
«Народы иудаизма и ислама и христиане... эти три разновидности идентичного монотеизма, говорят наиболее достоверными и древними и при этом самыми смелыми и уверенными голосами. Почему же не может стать возможным, что имя одного и того же Бога вместо непримиримой вражды вело бы, скорее, ко взаимному уважению, взаимопониманию и мирному сосуществованию? Почему бы упоминанию о том же Боге, том же Отце, без предубеждений в богословских дискуссиях, не привести нас однажды к открытию столь же очевидному, как и трудному — что мы все сыновья одного Отца и что все мы, следовательно, — братья?» (папа Павел VI, «Ла Круа» (Вера), 11 августа 1970 г.).
В четверг 2 апреля 1970 года в Женеве произошла важнейшая религиозная манифестация. В рамках второй конференции «Ассоциации соединенных религий» представители десяти великих религий были приглашены на собрание в соборе святого Петра. Это «общее моление» было основано на следующих мотивировках: «Верующие всех этих религий были приглашены, чтобы соучаствовать в поклонении одному и тому же Богу». Давайте посмотрим, насколько это голословное утверждение основано на Священном Писании.
Для того чтобы лучше объяснить суть дела, ограничим себя тремя религиями, которые исторически следовали одна за другой в таком порядке: иудаизм, христианство, ислам. Эти три религии фактически претендуют на общее происхождение: как почитателей Бога Авраама. Так возникло широко распространенное мнение, что коль скоро мы все претендуем на происхождение от Авраама (иудеи и мусульмане по плоти, а христиане — по духу), то у всех у нас один Бог, — Бог Авраама, а все три религии поклоняются (каждая по-своему, разумеется) одному и тому же Богу!И этот единый Бог в некотором роде создает общую платформу для единения и «взаимопонимания», и это призывает нас к «братским отношениям», как подчеркнул великий равви, д-р Шафран, перефразируя псалом: «О, как отрадно видеть братьев, восседающих вместе...»
В такой перспективе очевидно, что Иисус Христос, Бог и Человек, Сын совечный Отцу и собезначальный, Его Воплощение, Его Распятие, Его славное Воскресение и Его второе и ужасное Пришествие — все это превратилось во второстепенные детали, которые не могут помешать нашему «братанию» с тем, кто считает Его «простым пророком» (по Корану) или «сыном проститутки» (по некоторым преданиям Талмуда)! Таким образом, мы поставили бы Иисуса из Назарета на один уровень с Магометом. Не знаю, какой истинный христианин позволит своей совести такое допущение.
Можно было бы сказать, что в этих трех религиях, не касаясь прошлого, допустимо согласиться с тем, что Иисус Христос — существо необыкновенное и исключительное и что Он был послан Богом. Но ведь мы, христиане, допустив, что Иисус Христос — не Бог, уже не можем считать Его ни «пророком», ни «посланцем Божиим», а только великим, ни с кем не сравнимым самозванцем, который провозгласил себя Сыном Божиим, приравняв себя этим Богу (Мк. XIV, 61–62)! Согласно этому экуменическому решению на межконфессиональном уровне Триединый Бог христиан — это то же самое, что и монотеизм иудаизма, ислама и старинного еретика Сабеллиуса, современных антитринитаристов и некоторых сект иллюминистов. Тогда не было бы Трех Лиц в Едином Божестве, а Единое Сущест-во, для некоторых неизменное, а для других — меняющее одну за другой «маски» (Отец–Сын–Дух!). И мы все равно делали бы вид, что это один и тот же Бог!
Здесь кое-кто может наивно вступиться: «Но все же все три религии имеют нечто единое: все три исповедуют Бога Отца!« Но с точки зрения святой православной веры это нелепость. Мы всегда произносим: «Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и Нераздельней Троице». Как мы можем разделять Отца и Сына, когда Иисус Христос утверждает: Я и Отец — одно (Ин. X, 30); и св. Иоанн — апостол, евангелист, богослов, апостол любви — ясно говорит: Всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца (1 Ин. II, 23).
Но если бы и все три религии называли Бога Отцом: кому же Он истинный Отец? Для евреев и мусульман Он Отец людей в плане творения; а для нас, христиан, Он Отец Господа нашего Иисуса Христа через усыновление (Еф. I, 4–5) в плане искупления. Какое же тогда сходство между Божественным отцовством в христианстве и в других религиях?