Профессор Р.Плетнёв, сопоставляя прозу и стихи романа, справедливо отметил: «Особенностью построения «Доктора Живаго» по сравнению с другими романами XX века в русской литературе является, в частности, использование стихотворений, написанных якобы героем романа Юрием Живаго, в самой ткани повествования. Внимательного читателя заинтересует перекличка голосов из заключительной части романа и его основной прозаической части. Здесь не только сходство символов с символами А.Блока («Двенадцать» и другие) — снежной бури, одиноко горящей свечи и др., но и ряда фраз и фразеологических оборотов.
«Ломаной извилистой линией накидывает море пемзу, пробку, ракушки, водоросли, самое лёгкое… Так прибило тебя бурей жизни ко мне, гордость моя». Приблизительно через девяносто страниц читаем в стихах Живаго:
Она волной судьбы со дна
Была к нему прибита.
«Он вошёл в комнату, которую Лара убрала утром… и в которой всё наново было разворочено спешным отъездом. Когда увидел разрытую и неоправленную постель и в беспорядке валявшиеся вещи… заплакал по-детски легко и горько».
А в стихах:
И человек глядит кругом:
Она в момент ухода
Всё выворотила вверх дном
Из ящиков комода…
Внезапно видит всю её
И плачет втихомолку…»77
Но это внешнее.
Важнее: в стихах Живаго завершается осмысление центральной проблемы романа — проблемы безсмертия. Она разрабатывается в общем единстве стихотворного цикла как тема музыкальная, переходящая в звучании от одной вариации к другой — то мощно, то тихо; то печально, то радостно; то в сомнении, то всепобеждающе. Здесь окончательно утверждается и мысль, заключённая в самоё фамилию главного героя: Живаго, живой, живящий, безсмертный… «Смерти не будет»— убеждённость, выраженная в этом первоначально предполагаемом названии, пронизывает весь цикл.
В.Шаламов передал рассказ самого Пастернака об истоке фамилии Живаго:
«Фамилия героя романа? Это история непростая. Ещё в детстве я был поражён, взволнован строками из молитвы церковной Православной Церкви: «Ты если воистину Христос, Сын Бога живаго». Я повторял эту строку и по-детски ставил запятую после слова «Бог». Получалось таинственное имя Христа «Живаго». Не о живом Боге думал я, а о новом, только для меня доступном его имени «Живаго». Вся жизнь понадобилась на то, чтобы это детское ощущение сделать реальностью — назвать этим именем героя моего романа. Вот истинная история, «подпочва» выбора. Кроме того, «Живаго»— это звучная и выразительная сибирская фамилия (вроде Мертваго, Веселаго). Символ совпадает здесь с реальностью, не нарушает её, не противоречит ей»78.
В этом объяснении — ключ к роману. «Равенство Бога и личности», приравнивание героя ко Христу в стихах его и прочее подобное — отсюда. (Заметим лишь попутно, что вряд ли сам Пастернак неверно передал слова апостола, не в молитве, а в евангельском чтении звучавшие: «Ты eси Христос, Сын Бога живаго» (Мф. 16, 16): тут либо опечатка, либо след некоторого неведения Шаламова.) Пастернак переосмысляет идею Бога, держа в подсознании это «новое» Его имя. Не памятуя о том постоянно, нельзя верно сознать смысл стихотворений Живаго. Религиозная поэзия Пастернака — антропоцентрична. В том её парадокс.
Стихотворения Юрия Живаго поэзия высшей пробы. В них — безсмертие этого человека…
Безсмертие ли?
На все подобные стремления, на все заклинания безсмертия, все рассуждения о том — давно ответил, а мы вновь повторим вслед, мудрый старик Державин:
Река времён в своём стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
И искусство не поможет:
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.
Искусство должно быть принесено в жертву Создателю. Такая жертва — важнее и значительнее всех этих ценностей, всего этого ложного безсмертия.
Ведь всё это «безсмертие», если вникнуть непредвзято, есть лишь пустое вожделение болезненного тщеславия — не более. Следствие недостаточной веры, если не полного её отсутствия.
Подлинное безсмертие может быть обретено только во Христе. Юрий Живаго как будто к тому устремлён: он строит цикл своих стихов с постоянной опорой на церковный годичный круг. Опора, композиционный каркас всего цикла — стихотворения, обращённые к евангельским событиям: от Рождества к Воскресению Христову. Жизнь человека, с её сомнениями и обретениями, с её бытовыми заботами, с её бытием во временах года, в природе, — совершается прежде всего в сопряжениях с жизнью Христа.