Поэма «Небо» — раскрывает важную истину: само созерцание мира Божьего даёт человеку возможность заглянуть и внутрь себя, увидеть многое важное, тайное, осмысляемое через духовное соприкосновение со всем бытием мира.
Св. Максим Исповедник писал: «…Весь мысленный мир таинственно и в символических образах представляется изображённым в мире чувственном для тех, кто имеет очи видеть… Созерцание мысленного в символах при помощи видимого есть вместе духовное познание…»190. Эти слова Афанасьев мог бы взять эпиграфом к своей поэме.
Ещё одна поэма посвящена переложению, поэтической обработке «Книги пророка Ионы»— что сразу становится видно из названия: «Иона пророк». Традиция также в нашей поэзии давняя. Но если бы то было простое переложение — оно бы не стоило затраченного труда: проще было бы обратиться к соотвествующему тексту Библии. Нет, автор не просто пересказывает в стихах всем давно известную историю (хотя и сам пересказ поэтически интересен), но через библейскую мудрость осмысляет более позднее время, предшествующее явлению Спасителя, — и это естественно, ибо в пророке Ионе толкователи видят один из прообразов Христа, — а через это и наши проблемы. Как важно: среди всеобщей тьмы греха суметь различить то, что является залогом спасения человечества. Этим умением не каждый и ныне обладает, и неумение такое рождает в душах уныние и отчаяние, то есть лишь множит торжество греха. Но просвещённый Господом взор способен воспринять
…это царство земное,
Ни правды, ни чести в нём нет,
Но есть задремавший на зное
Безвестный пока Назарет…
Завершающий образ поэмы полон духовной, поэтической, эпической мощи:
В том царстве предвестьем Христовым,
Средь моря страстей одинок,
Во тьме, как во чреве китовом,
Стоит на молитве пророк.
Вот истинная поэзия.
Можно было бы и ещё цитировать и цитировать, и пересказывать отдельные стихотворения, перечисляя темы и проблемы, раскрытые автором, можно и поразиться тематическому богатству поэзии Афанасьева, широте его мировидения — но ограничимся сказанным.
Достоинства этой поэзии таковы, что как явление русской культуры её должно поставить куда как выше не в меру превознесённых созданий многих поэтов, не говоря уже о штукарях, обильно имитирующих поэзию. Жаль, что тиражи книг поэта слишком малы и что читатель, кажется, в массе своей не дотягивается до такой поэзии.
Подлинная поэзия способна так ёмко выразить мысль, что многословные трактаты и рассуждения бессильными покажутся перед её глубиною. Можно долго судить о смысле жизни, а поэт вдруг скажет просто:
Может быть, и я когда-то,
небом и землёй богата,
встречу наступленье дня
со слезами примиренья,
чувствуя, как смысл творенья
прорастает сквозь меня.
Олеся Николаева
Олеся (Ольга Александровна) Николаева (р. 1955) выразила в этих строках, вероятно, бессознательно, духовное тяготение к осмыслению бытия, религиозное, христианское приятие его всем существом своим.
В поэзии Николаевой с годами нарастает то, что определяет мировидение поэта и всё более становится основным содержанием этой поэзии: ощущение постоянного присутствия Творца в творении. Понимать эту истину как будто несложно, но жить ею удаётся немногим.
…и уже вопрошает Хозяин мой, пришедший за виноградом:
— Когда вы просили есть — разве не ели?
И просили пить — разве не пили?
И когда блуждали впотьмах — разве Я не был рядом?
Когда вы блуждали впотьмах — разве Я не был рядом?
Когда вы отказывались от своих трудов — разве был далеко Я?