…Человек может сломаться
под тяжестью рано исполненного желания.
…Любого новоначального,
пытающегося забраться в небо,
надо схватить за ноги и сдёрнуть на землю.
……………………………………………..
Здесь каждый найдёт знакомое ему, ибо это мудрость православной святости. В этом её ценность: она не сочинена поэтом, но воспринята от чистых сердцем.
— Зачем же повторять известное?
— Одним известно, другим нет. Истину же полезно повторять всегда.
— Но повторение не принижает ли поэзию?
— Пророк всегда говорит не своё. Он послушен велению Божию и ему нет нужды до суетного стремления утвердить себя собою. Была бы истина. А в первый или в сотый раз она сказана — всё равно.
9. О патриотизме
В падении прародителей дух человека взбунтовался против Бога. Эпоха Возрождения символизировала «освобождение» души от духа. «Серебряный век» русской культуры сделал шаг к постмодернизму, который пытается полностью вывести тело из-под власти высших начал. Конечно, совершающиеся процессы распадения первозданного единства человеческой природы не сопряжены исключительно с названными эпохами. (Так, предшественниками постмодернизма можно с полным правом назвать Рабле или новеллистов Возрождения.) Но эпохи эти нагляднее сосредоточили в себе происходящее на протяжении всей истории после грехопадения. Целью главного соблазнителя было именно разрушение целостности того, в ком был запечатлен образ и подобие Божии.
Когда это произойдет, останется одно: отдать тело в окончательное рабство — бесовским силам.
Каждый из самообособляющихся уровней бытия всегда пытался утвердить свою самостоятельность, абсолютизируя собственные стремления, ценности и прежде всего заблуждения. Становится ясным, что относительные ценности каждого уровня, утверждаемые в качестве самоценных и самодовлеющих, не могут не усугублять раздробленности мира. Дух отстаивает право на все свои соблазны (оккультизм, исевдорелигиозность, синкретизм и т. п.); душа стремится к многообразию ощущений, не разбирая их духовной природы; тело пускается в погоню за удовольствиями. И во всём, включая и духовную жизнь, всё более утверждают себя гедонистские соблазны.
Чтобы человек не заметил этого, ему навязываются примитивное мировидение, куда более убогое, чем предполагал для человечества даже Великий Инквизитор.
И: тело сбросившее с себя зависимость от души, духа и Бога, с одной стороны, будет неистово противиться восстановлению истинной христианской иерархии (поскольку слишком подчиненным оно в ней является), а с другой — окажется обречённым на сознавание своей неодолимой зависимости от страданий, от смерти. Тело вне Бога лишается какой бы то ни было надежды на бессмертие. Вновь давняя проблема.
В феврале 1878 года Достоевский писал (Н.Л.Озмидову): «Теперь представьте себе, что нет Бога и бессмертия души (бессмертие души и Бог — это всё одно, одна и та же идея). Скажите, для чего мне тогда жить хорошо, делать добро, если я умру на земле совсем? Без бессмертия-то ведь всё дело в том, чтоб только достигнуть свой срок, и там хоть всё гори. А если так, то почему мне (если я только надеюсь на мою ловкость и ум, чтоб не попасться закону) и не зарезать другого, не ограбить, не обворовать, или почему мне если уж не резать, так прямо не жить на счёт других, в одну свою утробу? Ведь я умру, и всё умрёт, ничего не будет! Таким образом, и выйдет, что один лишь человеческий организм не попадает под всеобщую аксиому и живёт лишь для разрушения себя, а не для сохранения и питания себя» (30, кн.1, 10). Сказано яснее ясного.
Очутившись в порочном круге безверия и безнадёжности, тело (и не что иное: ведь и душевные движения оказываются при том лишь следствием движения телесных составляющих) не может не искать утоления тоски, тайной и явной, в разного рода отвлекающих началах, от вина и наркотиков до массовой культуры и спорта. Именно на этом всё более паразитирует ныне и от этого получает всё большую власть мировое зло. Зло, персонифицированное дьяволом, и всегда стремилось к господству, теперь обретает для того особенно благоприятные условия.
И мы видим, что это зло в нынешней мировой политике проявляясь, действует прежде всего против России, русского начала, русского народа.
Аллен Даллес, директор ЦРУ (1953–1961), это обнаружил откровенно. Он ещё в 1945 году, до завершения великой войны, точно сформулировал суть американского воздействия на русский народ — с целью его полного разложения: