Литераторы XVIII столетия, пересиливая рационалистический соблазн просветительских идей, осваивали христианскую мудрость в поэтических переложениях текстов Священного Писания, но обращение к Богу было для многих лишь этикетной формой и определялось необходимостью внешнего соблюдения некоего ритуала. Сама религиозность многих из них имела в лучшем случае общехристианский характер, а то и просто сводилась к обычному деизму. То был вообще дух времени. В этот же период явственно обозначаются и начатки тех гуманистических соблазнов, какие уведут многих русских литераторов на стезю борьбы за внешнее переустройство мира по законам, созданным человеческим самоутверждающимся разумением, принесшим народу многие беды, хотя и вдохновлявшимся благими намерениями. Таково прежде всего «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н.Радищева, типичного просветителя-гуманиста, первомученика революции.
Проблема противоречия между верою и рассудком, духовным и рациональным началами в человеке, между религией и наукою была навязана отечественной культуре с проникновением просветительских идей в русское сознание. Однако в XVIII веке именно в литературе становится заметным противодействие такому влиянию. Уже у М.В.Ломоносова, великого учёного и одного из крупнейших поэтов столетия, видно ясное стремление противостать навязываемому конфликту научного знания и религиозного опыта. Ломоносов сознал одну из важнейших целей позитивного познания — в возвеличении Творца Вселенной, столь сложно и гармонично устроенной. Ту же идею высказывал крупнейший христианский просветитель России своего времени А.Т.Болотов, видевший во французских современниках-материалистах «извергов и развратителей человеческого рода». Глубиною осмысления важнейших вероучительных истин и понятий были отмечены оды «Бог» (1784) и «Христос» (1814) Г.Р.Державина, давшего образцы подлинного поэтического богословия, едва ли не самые совершенные во всей русской литературе.
Но в силу греховной повреждённости души — в её глубине противоречие между верою и рассудком может быть преодолено только напряжённым духовным усилием, через смиренное призывание помощи Божией. Веру подтачивает сомнение, духовной реальности противостоит земная эмпирическая очевидность. Русская литература отобразила нелёгкий путь человека через падения и ошибки к «сионским высотам» постижения Истины. А.С.Пушкин раскрывал это как противоречие в человеке сердца и ума. Н.В.Гоголь возносил над разумом — мудрость, данную Христом. Он же отчётливо сформулировал смысл подлинного Просвещения: «всего насквозь высветлить человека во всех его силах» светом Христовым. С особой отчётливостью эта проблема проявилась в спорах между славянофилами и западниками: последние пытались абсолютизировать научное знание, ведущее человечество к прогрессу цивилизации. Однако и писатели западнической ориентации, когда руководствовались не рассудком, а художественным чутьём, сумели показать недостаточность и даже пагубность самого рассудка при отсутствии веры — так раскрыли проблему И.С.Тургенев, И.А.Гончаров и др. Схематизм же рассудочных построений при попытке отобразить прежде всего социальное бытие человека приводил к обеднению и искажению всей художественной структуры произведения, что особенно заметно в творчестве Н.Г.Чернышевского. Рациональному пониманию жизни противостояли в своих эстетических воззрениях и в непосредственной творческой практике А.С.Хомяков, Ф.И.Тютчев, Ф.М.Достоевский, А.П.Чехов и др. Своеобразным было решение проблемы противоречия между верою и рассудком в мировоззрении и творчестве Л.Н.Толстого, который, будучи откровенным антирационалистом в период создания «Войны и мира» и «Анны Карениной», резко изменил свои взгляды и, создавая новую религиозную систему, подчинил веру разуму, и это стало одной из важнейших причин толстовского отвержения Православия как полноты Истины Христовой.
Стремление к вере, тоска по вере в произведениях русских писателей сопрягались с осмыслением безверия как трагедии человека. Поэтому предметом эстетического освоения и отображения в русской литературе стало то внутреннее мучение человека, о котором сказал святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Быть духом, иметь духовные потребности и не находить им удовлетворения — какое мучение для души». Литература запечатлела в слове и образе религиозный опыт русского человека: и светлый, и тёмный, и спасительный, и опасный для души — опыт веры и опыт безверия. Русская литература раскрыла и объективно доказала (вне зависимости от субъективных убеждений писателя), что вне связи с Творцом жизнь человека и общества обречена на деградацию и гибель. Духовная ценность русской классической литературы заключается в том, что она помогает, при её духовном восприятии, осознать пагубность отделённости человека от Бога, глубину греховной повреждённости природы человека и насущную необходимость смиренно прибегнуть к духовной помощи Божией в деле спасения гибнущих душ.