Общение и внутренняя связь писателей с русским духовенством имели и иные творческие следствия: появление прекрасных образов православных монахов, священников, иерархов в произведениях отечественной словесности. Пушкин, а затем Лесков, Достоевский, Чехов, Шмелёв и др. сумели в совершенной художественной форме дать представление о высоком духовном облике, о душевном обаянии, глубоком уме, самоотвержении, смирении великого сонма служителей Русской Церкви. Не были обойдены вниманием и человеческие слабости, недостатки представителей духовного сословия.
Важную роль в формировании национального своеобразия русской литературы сыграла деятельность общества «Беседа любителей русского слова» (1811–1816), его усилия по очищению русского языка от чужеродных влияний. Живая литературная практика отвергла многие крайности, предлагавшиеся «Беседой…», но особое внимание к церковнославянскому языку не осталось бесследным для русской культуры, ибо язык есть не просто средство общения, но носитель духовных ценностей, в нём запечатленных.
Именно со споров о языке началось зарождение и формирование славянофильского направления. Само противостояние славянофильства и западничества имеет религиозную природу: оно есть перенесение в культурную, социальную, идеологическую, отчасти политическую сферу противостояния Православия и западных конфессий. Все западники активно противились Православию, и именно в этом ощущали своё единство, расходясь во взглядах на многие иные стороны российской жизни. Все славянофилы были сознательно православными людьми, причём церковно православными. Западники видели в отказе от Православия единственное средство одолеть все нестроения общественного бытия. Славянофилы не мыслили себе развития России вне Православия, справедливо полагая, что отвержение исконной веры народа таит в себе неминуемая гибель русского национального начала.
И важно: именно в пространстве русской словесности отстаивались многие существенные ценности православной веры, прежде всего смирение и превознесение сокровищ небесных над сокровищами земными. Славянофилы и наследовавшие им почвенники прочно соединили национальное самосознание с Православием. Достоевский именно в религиозной идее видел важнейший критерий национального самоопределения человека. По Достоевскому: быть русским значит быть православным.
Славянофилов и западников объединяло отчасти сострадание к нуждам народа. Однако если славянофилы стремились «внутренним возвышением над внешними потребностями избегнуть тяжести внешних нужд» (И.Киреевский), искали выход из создавшегося положения в установлении соборного единства между людьми, основанного на любви и не зависящего от социального и культурного расслоения народа, то революционные демократы видели в социальной борьбе решающий способ одоления всех тягот жизни. Поэтому в творчестве писателей западнической ориентации всё более и более преобладал критический пафос в изображении социальных противоречий жизни — с целью возбуждения неприязни ко всему укладу российской действительности. Под воздействием идей революционно-демократической критики и публицистики, а также некоторых особенностей поэзии Н.А.Некрасова, и особенно его эпигонов, литература последних десятилетий XIX века в значительной своей части обретает характер социально-критический. Идеология социальной борьбы подчинила себе многие умы. Даже творчество таких писателей, как Достоевский и Чехов, с их напряжёнными религиозно-нравственными исканиями, стало восприниматься и трактоваться с подобных позиций. Это имело и ещё одно следствие: пренебрежение частью литераторов-реалистов художественною стороною литературного творчества. В реализме нарастает усталость художественной формы, он всё более сводится к простейшему бытовизму, в нём усиливаются мотивы вялости и уныния.
Реакция на социальную идеологию в литературе давала о себе знать ещё при зарождении названной тенденции в середине XIX века: в творчестве поэтов «чистого искусства». На рубеже XIX–XX веков произошло новое вознесение эстетического начала в искусстве — у художников «серебряного века». Именно они обожествили красоту, сделали её едва ли не единственным критерием при оценке всех жизненных явлений, равно как и произведений искусства, вознесли эстетику над нравственностью, нередко просто отвергали мораль в угоду эстетизму. Но красота в повреждённом первородным грехом мире может служить не только Богу, но и дьяволу, о том предупреждал ещё Достоевский. В эстетике и идеологии «серебряного века» эта православная истина была забыта и отвергнута. По свидетельству Вл. Ходасевича, в ту эпоху можно было прославлять и Бога, и дьявола, основною же ценностью признавалась полнота одержимости какой угодно идеей. Художники «серебряного века» от эпохи Возрождения, наследниками которой они себя видели (а через неё и наследниками языческой античности), восприняли антропоцентричное миропонимание. Поэтому даже их религиозно-мистические искания отличались нередко сухим рационализмом.