После поправки здоровья Леонид Федорович задумывается определиться в жизни. Поначалу он выбирает для себя стезю историка древнерусского искусства, чтобы полнее выразить своё желание послужить памяти предков, исчезающей памяти Отечества. И вот уже юный ревнитель древностей в Праге, в чешской столице он посещает Карлов университет и семинары академика Н.П.Кондакова, слушает лекции его замечательных сподвижников по археологии. Зурову хочется стать учёным, но неотступная нужда — постоянная спутница русских изгнанников не позволила дальше учиться. Найти работу было совсем непросто. Вернулся в Прибалтику, на этот раз в Латвию. Одно время в Риге устроился маляром, а немного погодя — ответственным секретарём детского православного журнала “Перезвоны”. С “Перезвонов” и пойдёт отсчёт литературной работы Леонида Зурова. Здесь он напечатал первые свои прозаические опыты, близко сошёлся с профессиональными писателями и художниками.
А уже в 1928 году в Риге вышла в свет его первая книга “Кадет”, в неё он включил одноимённую повесть и ряд рассказов и очерков. Молодой писатель в ней сразу предстал во всём блеске своего дарования: художественная ткань его прозы была выработана столь тщательно и умело, что потрясла совершенством даже маститых литераторов; своим трепетным пером Зуров ярко отобразил тончайшие душевные переживания, а событийный фон им был выписан так убедительно и достоверно, как это мог сделать лишь живой свидетель и участник описываемых ситуаций. Появились печатные отклики, один из них принадлежал перу Ивана Бунина. “Подлинный, настоящий художественный талант, — именно художественный, а не литературный только, как это чаще всего бывает…”— говорилось в том отклике.
Вскоре Бунин получил и другую книгу Зурова— “Отчина”, и тоже “прекрасную”. Так ярко и так образно никто из русских писателей не поведывал о далёком прошлом Псково-Печерского монастыря, о его духоносцах и ратниках, отстоявших твердыню в годины вражеских набегов. В повести явно ощущается летописный подтекст, художественный язык аскетичен, стилевая заострённость сродни сказу. В этой книге, как в золотой чаше, собраны драгоценные слёзы и скорби, и страдания мучеников — истинных воинов Христовых, которые отдали свою жизнь за Дом Пресвятой Троицы и за веру Православную, — напишут спустя несколько десятилетий сестры Пюхтицкой обители на рукописном экземпляре “Отчины”, который они подарят братии Псково-Печерского монастыря. Полнее и лучше не сказать.
Почти весь 1929 год ведётся плотная переписка между Буниным и Зуровым. Прославленный писатель приглашает успешного дебютанта погостить в его доме. И в конце ноября того же года Леонид Зуров прибыл в Грас, что на юге Франции. Здесь, в Приморских Альпах, Бунин тогда жил достаточно широко, по-русски хлебосольно. При нём чуть ли не на правах членов семьи обитали начинающие писатели — Николай Рощин и Галина Кузнецова. Даровитый, благовоспитанный, эффектный Зуров сразу же пришёлся ко двору. Иван Алексеевич предложил ему остаться здесь, продолжить литературные занятия и между тем поработать у него секретарём. Предложение было принято, и с тех пор с небольшими перерывами Зуров до конца дней будет жить у Буниных.
Французский период писателя насыщен трудом требовательным, подвижническим. Отказываясь от частых публикаций в периодике, куда его наперебой приглашали издатели, Зуров до самозабвения работает над романами. Первый из них— “Древний путь” (1934) посвящён разладу русской жизни, затравленной революционной службой, вспышкам ненависти, раскаяния и милосердия. Четыре года спустя появился новый роман— “Поле” (1938). Действительность взята всё та же — революционная, но планы подачи событий разукрупнены, эпос пронизан чувственным психологизмом. Проза Леонида Зурова достигла нового уровня стиля, и это было большим литературным явлением. Многих взыскательных читателей поражала свежесть, изысканность и красота языка романа “Поле”. Георгий Адамович в похвальном слове заметил: “Из всех своих сверстников Зуров один постоянно обращён к родной земле и не страдает никаким отрывом”. Его язык блещет оборотами, которые мало-помалу исчезают из нашего городского, а особенно эмигрантски-городского обихода. Его замыслы уходят в глубь народной жизни, и как будто растворяются в ней”. (Последние новости, 1938, 24 марта).
В 30-е годы по поручению парижского музея ‘‘Человек” Леонид Фёдорович трижды посетил Прибалтику с этнографической целью. Побывал он тогда и во Псково-Печерском монастыре, где радушно был встречен братией как бытописатель обители. Здесь Зуров изучал летописные источники и художественные сокровища ризницы. Под его началом в обители реконструировали древнейший храм Николы Ратного. Паломнические впечатления писателя отображены им в живых записях, объединённых заглавием— “Обитель”.