Не только в Новгороде, но и в других местах христианизация встречала сопротивление. В Ростове первые два епископа, Федор и Илларион, вынуждены были бежать. Взбунтовались ростовчане и против третьего епископа, Леонтия, и даже пытались его убить. Только четвертому ростовскому епископу при поддержке княжеской военной дружины удалось усмирить язычников и предать огню идолов. Летописец сообщает, что в 1024 г. в Суздальской земле волхвы принимали активное участие в волнениях.
Распространялось первоначально христианство медленно. На это ясно указывает летопись. Мы уже читали с вами сокрушения летописца о том, что и в его время вятичи были еще язычниками («и до сегодня»). «Сии творят обычаи (языческие — В. Т.), — добавляет летописец, — и кривичи и прочий погании, не ведущие закона божиа». По свидетельству летописца, только во времена княжения Ярослава Мудрого «начят вера христианскаа разширятися и плодитися, и черноризцы начата множитися, и монастыри начата быти».
Борьба киевских князей за самостоятельность русской церкви
Византийская империя пыталась использовать распространение христианской религии на Руси в своих целях. Она стремилась поставить в зависимость от себя недавно возникшее, но уже довольно мощное государство. С другой стороны, растущий и укрепляющийся класс феодалов Киевской Руси желал заполучить в свои руки послушный церковный аппарат для укрепления своей собственной власти. С момента крещения Руси обнаружилось противоборство этих двух сил.
Константинопольская православная церковь смотрела на молодую церковь Киевской Руси как на новый и обильный источник доходов, как на средство упрочения влияния Византии в древнерусском государстве. С возникновением новой церкви у православной константинопольской церкви появилась возможность отправить туда избыточные кадры духовенства, а в империи к этому времени было много священников, которые не могли прокормиться на греческих хлебах. После крещения на Русь из Византии потянулись греческие священнослужители. Первые епископы, священники и монахи в древнерусском государстве были греками.
Поначалу зависимость русской православной церкви от греческой была очень сильной. Русская церковь считалась митрополией константинопольской церкви. Причем если другие митрополии пользовались правом представлять своего кандидата в митрополиты на утверждение константинопольскому патриарху, то русской митрополии было отказано в этом праве: кандидата в киевские митрополиты намечал сам византийский патриарх со своим патриаршим советом. При этом бывали случаи, когда мнение киевского князя даже не запрашивалось.
Более того, некоторые исследователи предполагают, что в первое время в Киевской Руси была образована не митрополия, а епископство. Действительно, в летописи уже при описании княжения Ярослава Мудрого вдруг неожиданно сообщается: «И устави Ярослав митрополию, и распространи наипаче». Высказывается мнение, что только при Ярославе была организована митрополия, до этого же высший киевский иерарх носил звание епископа. А то, что в летописи иерархи епископского периода называются митрополитами, — результат позднейших переработок и исправлений летописных сводов.
Вполне естественно, что эксплуататорские классы Киевской Руси не желали мириться с подобным положением и делить власть с Византией. Они смотрели на русскую православную церковь, как на свое детище, и всячески стремились использовать ее для укрепления своего авторитета в глазах трудящихся масс. Уже князь Владимир позаботился о создании привилегированного положения для церкви и об укреплении ее материального благополучия. В Уставе князя Владимира говорилось: «…создах церковь святую Богородицю и дах десятину и ней во всей земли Рускаго княженья и от всякого суда десятый грошь, а из торгу десятую неделю и из домов на всякое лето десятое всякого стада и всякого живота». Позаботилась княжеская власть и о создании своего собственного русского духовенства. Летописец рассказывает, что князь Владимир приказал отбирать у лучших людей детей и отдавать их в книжное учение по церквам к священникам.
Княжеская власть оберегала авторитет духовных пастырей и сурово карала тех, кто пытался его подорвать. В летописи приводится интересное сообщение о том, как холоп Дудека и други его Демьян и Козьма оговорили новгородского епископа Луку, которому понадобилось около трех лет, чтобы доказать свою правоту. В конце концов правда оказалась на стороне епископа, а «холопу же Дудеке оскомина быша: урезаша ему носа и обе руце отсекоша». Друзьям его Козьме и Демьяну также «достойное воздаша по злодеянию их».