Я бы рассказал Вам еще нечто, но боюсь предварить Ваш опыт жизненный. Об одном молюсь, чтобы Вы не убоялись нашедшей тучи.
Жалею, что Вы редко пишете старцу своему. Посмотрите в конце 32-го Слова у Симеона Нового Богослова, как он советует своему ученику писать чаще, так как при этом он (преподобный Симеон) будет молиться за него теплее. И это верно, потому что при долгом молчании то, что окружает, ослабляет молитву за того, кто дальше. Кругом, куда ни посмотришь, скорби. И то, что на глазах, то сильнейшее сочувствие к себе вызывает. Только когда в мире и относительном благополучии будете, тогда писать можно реже, а когда у Вас скорби и брань тяжкая, то не надо медлить, пишите отцу Силуану, и верую Богу, Вы получите помощь. Положение Ваше особенно трудно потому, что Вы пребываете в единоборстве с врагом.
И это прежде, чем научились бороться со страстями. Но и научившиеся (относительно, конечно), побеждают их подвигом и трудом. Иоанн Златоуст блудную страсть называет нашим мучителем беспощадным, который почти до глубокой старости на всякий день терзает нас. Надо полюбить болезненное состояние тела, чтобы найти относительный покой от этой лютой страсти.
Жестоко слово сие, но что поделаешь. Лучше, по слову преподобного Исаака Сирина, нам умереть в подвиге, чем, поддавшись страстям, потерять образ человеческий, изменить Христу.
Христианин обязательно должен быть подвижником. Тем более монах, иерей. Возненавидь себя, начни себя мучить не только воздержанием от страстей, но и противлением им, то есть наступлением на них, и сразу почувствуешь облегчение. Как бы свет некий в душе появится. Василий Великий, Иоанн Лествичник говорят, что приятнее произвольное страдание, чем невольная бессловесная радость.
В зависимости от того, как человек живет, складываются и внешние обстоятельства его жизни. Иногда по причине наших внутренних ошибок или, наоборот, исправлений, изменяются к худшему или лучшему и внешние условия жизни…
Слава Богу за все.
Будем терпеть.
Таков наш путь.
Преткнулся — встань.
Пал — подымись.
А отчаиваться никогда не нужно.
Афон, 28 июня (10 августа) 1934 г.
О вечности
Шлем Вам свой Пасхальный привет и наилучшие пожелания. И старец отец Силуан, и я всегда помним и любим Вас.
Как монах я располагаю возможностью выражать свою любовь прежде всего молитвою. Быть может, это наиболее существенная форма выражения любви, потому что она и нас, и все наши отношения переносит в иной мир; молитвою препобеждается разделение не только местное, но и душевное. Однако и привет в письменной форме имеет свою силу и тоже в известной мере заменяет живое общение.
Я давно Вам не писал. Теперь по случаю Пасхи Христовой хочу поделиться с Вами, как с близким родным, надеждою на то, что и мы в назначенный Отцем Небесным час воскреснем для вечной жизни. В этом году с самого начала января я сильно болел. Смерть много ночей в упор смотрела мне в глаза. Как смущается душа и как скорбит она в эти часы, описать, кажется, невозможно.
Тягостнейшие искушения ураганом находят на душу во время этого жуткого состояния на грани жизни и смерти, когда приближается решение вечной участи, страх овладевает душою. Только мысль о распятом Спасителе укрепляет ее.
В какие-то минуты изменяется сердце, приходит любовь, и тогда душа готова оставить этот мир без малейшего сожаления. Сожаления, впрочем, нет и до прихода любви, но тогда страх от предстоящего Божиего Суда, страх от чаемого осуждения и отвержения заставляет как бы держаться еще за эту жизнь, в надежде, что еще что-то сделаешь для своего спасения. За последние 20 лет моей жизни я много раз бывал близок к смерти, но столь тяжелые искушения, какие выпали на меня в этом году, бывали редки и не столь продолжительны. В этом году снова с большою силою я переживал, что наша земная жизнь есть исполненное тяжелой борьбы стояние на грани бытия и небытия, стояние между раем любви Божией и адом оставленности Богом.
Однако, как бы ни были тяжелы наши страдания здесь, в глубине души таится сознание их глубокого смысла. Я люблю размышлять о смысле страданий, люблю размышлять о вечности. Мне думается, что наша земная, временная жизнь для нас неизбежно должна быть страданием. Время — образ изменчивого бытия. Во всяком изменении есть элемент страдания.