Елизаров даже заявил делегации Собора, что «мы строим социализм в России, Сам Христос был социалистом и различие наших стремлений лишь в том, что мы проводим социализм принудительным путем». В заключение Кузнецов констатировал, что «народные комиссары, по-видимому, готовы идти навстречу разрешению разных недоумений и исправлению ошибок, связанных с изданием декрета, и даже разъясняют декрет, как они выражаются». Другой член делегации крестьянин Малыгин заявил, что его впечатление от встречи «такое», что отношение комиссаров к Церкви «вполне благожелательное».
Но даже такой оптимистический отчет делегации не убедил членов Собора. Николай Кузнецов, известный канонист и профессор, главный юридический защитник Церкви, впоследствии в тюрьмах и ссылках на собственном опыте смог почувствовать разницу между Керенским и Лениным.
На Поместном соборе была разработана целая программа по противодействию проведению в жизнь данного декрета. Уже одно название ее многое объясняло: «О мероприятиях, вызываемых происходящими гонениями на Православную Церковь». В храмах на богослужении устанавливалась особая молитва «о гонимых ныне за Православную Церковь и о скончавших жизнь свою исповедниках и мучениках». Должны были быть приняты меры к возвращению всего отобранного имущества Церкви. На местах должны были быть образованы особые братства из преданных Церкви людей для ограждения расхищения церковного имущества и возвращения уже отобранного. Как ответ на большевистский декрет звучала и последняя фраза постановления: «Никто, кроме Священного Собора и уполномоченной им церковной власти, не имеет права распоряжаться церковными делами и церковным имуществом, а тем более такого права не имеют люди, не исповедующие даже христианской веры или же открыто заявляющие себя неверующими в Бога».
На местах создавались группы «самообороны» и «самоохраны» для защиты не только от большевиков. В Полтаве, где в начале 1918 г. проживал академик Владимир Вернадский, такая организация возникла в середине февраля, причем в связи с ожидаемыми погромами при уходе большевиков.
Сам выдающийся ученый, не верующий в Христа, поднял вопрос «о необходимости церковной организации для защиты церкви и для подъема национального духа». «Возражения были, — писал в своем дневнике Вернадский, — в непривычке русского интеллигента к религиозной соборной жизни... указывали на опасность группировки черносотенцев и подъеме антисемитизма. В конце концов было принято мое предложение: решено войти в сношение с священниками и принять участие в организации общества защиты церкви вокруг церквей. Ясно, что ближайшая задача — крестный ход и что в этом подъёме должно вылиться то религиозное настроение, все элементы которого имеются налицо».
Интересна дискуссия, которая развернулась на Соборе как по поводу патриаршей анафемы, так и по поводу декрета. Основной докладчик комиссии по «гонениям на Церковь» протоиерей Лахостский попытался сделать своеобразный «социологический анализ», кто и за что гонит Православную Церковь.
«Большевики гонят Церковь, так принято говорить. Но в этом заявлении мало ясности. Факты свидетельствуют, что нападения на церковное достояние, на лиц, служащих Церкви, особенно священнослужителей, производятся солдатами, красногвардейцами, матросами и, к сожалению, крестьянами — жителями окружающих монастыри и монастырские угодья селений и русскими татарами (так! — П.Р.), и даже был случай реквизиции единоверческого храма раскольничьим белокреницким лжепротоиереем Гавриилом». Ла-хостский отмечал, что все эти расхитители действуют если и не от имени власти в каждом конкретном случае, то под несомненным ее покровительством... с вполне верным расчетом на полную безнаказанность...»
«Ясно, — продолжал протоиерей, — что гонения на Церковь проистекают из самого существа социализма той марки, под какой он принят и проводится нашими правителями. Но вот здесь-то и встает грозный и страшно трудный вопрос: а народ-то наш православный, верующий, богоносец, про которого мы говорим. как этот народ очутился во многих местах среди самых ярых гонителей?... Значит, народ, являясь по местам грабителем, потому что он действует не сам по себе. Он действует в насильно напяленной на него духовной маске, которую нужно помочь ему с себя сорвать и бросить с отвращением в сторону. Кем же напялена это маска на наш народ? Ответ требует величайшей мудрости и осторожности. Здесь, я боюсь, наши взгляды разойдутся. В столицах, да и в других городах уже ходил по рукам подлинный список (даже печатный) наших высших правителей, из коего видно было, что громадное большинство их евреи.»