Сам Вернадский писал: «Для меня эти вопросы стоят очень остро. Если бы я был безразличен в религиозном настроении или принимал основы христианства, я вошел бы в свободную православную церковь. Но для меня основы его неприемлемы. А вместе с тем я считаю православие (свободную церковь) и христианство меньшим врагом культуры, чем заменяющий религию социализм в той форме, в какой он охватывает массы».
В данном высказывании интересна мысль о некоей «свободной церкви», которая должна была, по мысли Вернадского, заменить старую, попытка оживить которую «может привести только к реставрации». Конечно, все это не мнения рядового обывателя, а мысли выдающихся ученых, оставивших после себя целые научные школы.
И все же не следует говорить о том, что декрет был актом «злостного гонения на Церковь», как это делают некоторые современные историки; утверждать такое можно, только не читая самого документа. Текст декрета был слишком размыт и, как признавали все, «декларативен», как, впрочем, и все первые декреты новой власти: как его реализовывать на практике, пока никто не знал. Тогда, весной 1918 г., у многих даже складывалось впечатление, что на данном этапе реализация декрета в принципе невозможна. Причем так думали не только церковные люди.
Так, в социалистической газете «Новая жизнь», издаваемой Горьким, появилась статья с красноречивым названием «Отбой». «Попытка Советской власти одним ударом — изданием декрета — осуществить отделение Церкви от государства натолкнулась на неожиданные препятствия, — заявлял автор статьи Десниц-кий. — Даже для городского населения, более культурного, чем деревенское, реформа в общем и целом осталась малоубедительной и неприемлемой. Советская власть не позаботилась подготовить к реформе массы, терпеливо и с уважением к чужим убеждениям вскрыть перед верующими истинный смысл ее. Красногвардейские же и солдатские способы проведения реформы в жизнь еще более исказили ее истинное лицо, демократическую борьбу за свободу мысли, превращая иногда в нелепую и ненужную борьбу с Церковью и верой».
Однако новые власти думали по-другому: для проведения декрета была создана специальная комиссия в составе комиссариата юстиции. Постановление о создании комиссии было принято 13 апреля 1918 г. Комиссия получила наименование «по проведению в жизнь отделения церкви от государства». 10 мая 1918 г., на своем первом заседании она ставила себе среди прочих задач «разбор многочисленных случаев прецендентарного (так. — П.Р.), возникших при непосредственном применении отдельных положений декрета к запутанным правоотношениям современности».
При всей неуклюжести данной формулировки точнее было не сказать. Задачей комиссии было развитие, дополнение и разъяснение текста декрета, «сжатость и недостаточная ясность» которого «дает повод противоречивым толкованием». Тогда же по инициативе Красикова, «во избежание всяческих неясностей и недоразумений», комиссия получила свое историческое наименование: «8-ой отдел Народного комиссариата юстиции». Возглавил отдел сам Петр Красиков. На том же заседании по инициативе Рейснера было постановлено привлечь к работе комиссии «экспертов или сведущих лиц». Названы были фамилии Громогласова, Галкина, Агеева, Мельникова и Проханова. Следует кратко рассказать о людях, которых большевики желали видеть в качестве экспертов по проведению в жизнь Декрета о свободе совести.
Известный канонист и историк профессор Илья Громогласов был изгнан из Московской духовной академии за либеральные, или, как тогда говорили, «прогрессивные взгляды», в 1911 г. Громогласов был типичным дореволюционным «обновленцем». После Февральской революции он был восстановлен в должности. Будучи членом Поместного собора, Громогласов все свои силы и знания канонов использовал для защиты Церкви от надвигающихся репрессий. В 1922 г. профессор принимает священнический сан, затем следуют аресты, тюрьмы, ссылки и как итог расстрел в 1937 г.
Священник Константин Агеев был одним из самых известных столичных священнослужителей, принадлежал к дореволюционному «обновленчеству» и кроме общественно-церковных вопросов занимался творчеством Константина Леонтьева. Агеев, один из наиболее активных членов Поместного собора, резко выступал против политики большевиков, пропал без вести в годы Гражданской войны и, по некоторым данным, был расстрелян в Крыму в 1921 г.