Вообще Питирим был колоритной личностью. И конечно, его не стоит мазать черной краской, как это делали после революции. По словам лично знавшего его Титлинова, митрополит был «не прочь заигрывать с общественным мнением, браться за либеральные начинания...» Одним из таких была и реформа прихода, сторонником которой являлся и митрополит. В приватных беседах о своих связях с Распутиным митрополит отзывался о них как «об избрании меньшего зла, чтобы избежать большего».
На экземпляре книги «Состав Святейшего Синода.», находящейся в РНБ и ранее принадлежащей, видимо, синодскому чиновнику Невбачину, карандашом сделаны некоторые приписки с характеристикой иерархов. На странице, посвященной Питириму: «.Вечная память доброму владыке, моему ректору и начальнику по службе, к которому слишком односторонне- жестоко отнеслись его современники».
Тобольского архиепископа Варнаву (Накропина) уволили определением Синода от 7—8 марта с формулировкой «согласно ранее поданному прошению». В определении содержалась и «справка» о том, что Варнава подал прошение об увольнении еще 6 февраля 1916 г. Синод пытался уволить Варнаву еще в 1915 г. вследствие самочинного прославления Иоанна Тобольского. Однако в результате оказался в отставке обер-прокурор Синода. Епархиальным архиереем в Тобольск был административно назначен епископ Гермоген (Долганов), бывший Саратовский владыка, находившийся «в заточении» в Николо-Угрешском монастыре недалеко от Москвы. Прибывший в епархию Гермоген, очевидно, довольно быстро нашел общий язык с местным духовенством, и ситуация в ней на протяжении 1917 г. оставалась спокойной.
Варнава уже 10 марта телеграфировал в столицу, что он «подчиняется воле нового правительства и сегодня оставляет управление епархией». Затем церковные и светские власти обменивались телеграммами по поводу судьбы переписки архиепископа Варнавы, арестованной местным исполнительным комитетом. Сам Варнава был отправлен в Нижегородскую епархию. Уже летом оттуда сообщали, что проживающий в Арзамасе Варнава «ведет контрреволюционную агитацию». Нижегородский комиссар предлагал перевести владыку в губернский город в «целях лучшего надзора за ним».
Если Питирима и Варнаву уволили без всяких проволочек, то с престарелым митрополитом Макарием дело обстояло сложнее. Он был назначен на московскую кафедру в 1912 г. по личному распоряжению Николая II в обход мнения Синода и обер-прокурора В.К. Саблера. Царю были представлены обер-прокурором три кандидатуры на должность Московского архиерея, однако они не получили утверждения. Саблер получил письменное распоряжение императора: «Пришлите мне указ о назначении Московским митрополитом архиепископа Томского и Алтайского».
В прошлом известный миссионер и просветитель Алтая, пользовавшийся большой популярностью в среде «инородцев», к моменту назначения в Москву 82-летний Макарий был уже дряхлым старцем. Имевший только семинарское образование, владыка «просвещал» московскую образованную публику, рассказывая поучения, как надо складывать пальцы при наложении крестного знамения или как кланяться иконам. Кроме того, преосвященный мог заснуть во время богослужения или «затеряться» в Сергиевой лавре во время посещения ее императором. Конечно, он не был в состоянии контролировать епархиальную администрацию, злоупотребления которой стали притчей во языцех. Макария не любили и считали распутинским ставленником.
Неприятности у владыки начались с первых дней Февральской революции. Еще 24 февраля на Невском проспекте (Макарий на время синодской сессии находился в столице) агрессивно настроенная толпа пыталась задержать его карету. Однако у членов Синода, по словам товарища прокурора Жевахова, данный эпизод вызвал только злую иронию: «Пора старцу уйти на покой».
После революции в Петроград специально приехала делегация из Москвы уговаривать владыку добровольно подать прошение об отставке. К атаке на митрополита активно подключился и обер-прокурор Синода В.Н. Львов, который ультимативно потребовал от него написать прошение об увольнении. Однако члены Синода на очередном заседании возвратили опальному владыке его прошение «как написанное под угрозой». Такой демарш членов Синода следует объяснять не особым уважением к Макарию, а, возможно, корпоративной солидарностью. Архиереи понимали, что случай с Макарием может стать прецедентом для последующих возможных действий и против них.
Между тем в Москве дело об увольнении Макария считали решенным. Церковную среду беспокоила лишь возможность административного назначения нового иерарха. «Московское духовенство беспокоится назначением митрополита прежним порядком, что вселяет тревогу и в обществе...», — телеграфировал в Синод комиссар первопрестольной Н.М. Кишкин.