Такая позиция по отношению к архиерею со стороны Львова объяснялась тем, что он не терпел вмешательства в собственные дела со стороны местных органов власти.
Арест Тихона получил наиболее широкий резонанс в церковном обществе. О данном инциденте писали в газетах, постоянно вспоминали его на Поместном соборе. Там арест Тихона был интерпретирован как факт «церковного большевизма», то есть открытого неповиновения священнослужителей духовной власти или использования ими в своих интересах власти светской. Такую перевернутую интерпретацию данного случая можно объяснить только плохой осведомленностью о реальностях инцидента в Воронеже.
В некоторых случаях обер-прокурор направлял следователей, чтобы получить информацию о деятельности архиерея из первых рук. Так было в Нижнем Новгороде, где против архиепископа Иоакима (Левицкого) выступили и местное духовенство, и светские власти. Обвиняли владыку в «политической деятельности, противной интересам народа», в участии в черносотенных организациях, а также в допущении под «святую крышу» архиерейского дома «зловредного и братоубийственного жандармского управления». (Преосвященный отдал, видимо, в аренду флигель архиерейского дома охранному отделению.)
Архиепископа обвиняли также в манипуляциях при выборах в последнюю Думу. Уже 20 марта президиум Нижегородского исполнительного комитета «постановил» удалить архиепископа на покой. В постановлении отмечалось, что владыка «определенно проводил в жизнь черносотенные убеждения в тесном сотрудничестве с охранным отделением». Вменялась в вину преосвященному и дружба с А.Н. Хвостовым (нижегородским губернатором, впоследствии с 1915 г. министром внутренних дел). «Это были настоящие друзья, — сообщала местная газета, — частенько коротавшие часы за бутылкой доброго вина». 21 апреля губернский Исполнительный комитет подверг приехавшего из Петрограда Иоакима домашнему аресту.
Собравшийся без участия архиерея съезд местного духовенства и мирян носил радикальный характер. Делегаты приветствовали телеграммой Петроградский совет с пожеланием «стоять на страже завоеванных свобод». В отношении местного архиерея съезд постановил: «...считать дальнейшее его пребывание на Нижегородской кафедре вредным для церкви, так как оно вносит смуту и разделе-пне...» За оставление преосвященного проголосовало 48 человек, против — 244. Вскоре в Синод пришла коллективная «жалоба» от некоторых участников съезда. Интересно, что жалобщики не были сторонниками Иоакима и даже писали, что против его удаления «никто не возражал и не выступил ни единым словам». Не понравилась же им та обстановка, в которой проходил съезд. По их словам, в число депутатов, «вопреки принципам выборного начала», вошел Комитет объединенного духовенства, образованный сразу после переворота.
Возглавлял данную организацию священник Гагинский, который, судя по всему, и руководил антиепископской оппозицией в Нижнем Новгороде. Жалобщики считали, что саму баллотировку по поводу местного архиерея Гагинский «обставил такими актами», в которых они видели и «глумление и кощунство». Такими действиями они считали молитву перед баллотировкой: «Днесь благодать Святого Духа нас собра», а также подсчет голосов перед голосованием. По их словам, ящики с шарами были вынесены в центр зала, «приставлены к нему свидетели, шары считали и вынимали громким голосом, ящики, освобожденные от шаров, поднимали высоко над головой и потрясали ими, чтобы показать, что в них ничего не осталось».
Показательно, что такие, казалось бы, обычные в условиях баллотировки действия вызывали непонимание у части духовенства, не привыкшей к подобным «актам».
Что касается архиепископа Иоакима, то он, не дожидаясь увольнения, подал в Синод просьбу о временном отпуске и уехал в Крым. Обер-прокурор послал в Нижний Новгород члена Государственной Думы от Нижегородской губернии священника А. Альбицкого расследовать деяния владыки. Очевидно, священник, не обладая талантами следователя, скучно ревизовал хозяйственную часть архиерейского дома. И только 1 августа Синод направил телеграмму в Крым (Севастополь) Иоакиму. В ней сообщалось, что в связи с продолжающимся поступлением заявлений о «немедленном увольнении Вас... прошу уведомить, не найдете ли возможным ныне подать прошение об увольнении на покой».