Христианское учение об аде, «геенне огненной» преследовало одну цель — запугать верующих, чтобы всю жизнь человек трепетал перед «обителью, имеющей вход, но не имеющей выхода, куда лежит путь, но откуда нет обратного пути, к чертогам, куда не проникает свет дневной, где голод утоляется прахом и тиной, где света не видно никогда, где тени умерших носятся впотьмах, одетые крыльями, подобно птицам»[14].
Служители культа и в многочисленных проповедях, и через церковную живопись внушают пастве страх перед «черной бездной преисподней», дабы человек чаще посещал церковь, больше «прилеплялся» к религии. В качестве примера можно привести отрывок из проповеди современного священника: «Если первый раз Христос пришел невинным агнцем, то второй раз придет грозным судьей, который будет судить человека не только по делам его, но и по мыслям и словам его, и тем, которые не следовали его закону, скажет гневным голосом: „Прочь от меня, проклятые, в вечный огонь, который подготовлен дьяволу и его ангелам“».
Защита социальной несправедливости, церковных интересов проходит основной нитью в «священном писании» и «преданиях святых отцов церкви». Наиболее тяжко караются такие «грехи», как активные выступления против государства и эксплуататорских порядков, против церкви и православного вероучения. В то же время все остальные прегрешения «отпускаются» богом очень легко, стоит лишь молиться и быть щедрым. Тяжелейшие преступления — убийство, насилие, прелюбодеяние, а также корыстолюбие, стяжательство охотно прощались, но при условии обильных приношений в церковь. Если же грешник беден и нечего ему отдать, то прямая ему дорога в ад.
В послании Иакова есть обширные рассуждения о языке: «Небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык — огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспылаем от геенны» (Иак., 3,5–6). Автор послания Иакова доходчиво разъясняет, что это за «член», с каким «веществом» его можно сравнить, так как «язык укротить никто из людей не может: это — неудержимое зло; он исполнен смертоносного яда» (Иак., 3,8). Для чего же были необходимы такие обличения «смертоносного» языка? Для того чтобы предостеречь «прелюбодеев и прелюбодейцев» от дружбы с миром, оттолкнуть их от земных интересов, а «кто хочет дружбы с миром, тот становится врагом богу» (Иак., 4,4). Составитель призывает: «покоритесь богу», будьте «мирны, скромны, послушливы, долготерпеливы», «сокрушайтесь, плачьте и рыдайте», «смиритесь перед господом, и вознесет вас». Защищая интересы церкви, отстаивая религиозные и классовые законы, он пророчествует: «Смех ваш да обратится в плач, и радость — в печаль» (Иак., 4,9). Страшны для власть имущих и их «защитников» счастье человека на земле, его смех и радость. Служители культа поучали верующих: «Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтобы исцелиться, — много может усиленная молитва праведного» (Иак., 5,16). А тот верующий, который «обратит грешника от ложного пути», получит взамен «спасение души от смерти и покроет множество грехов».
Иллюзии социального освобождения
В современных условиях богословы предпринимают немалые усилия, чтобы возвысить роль религии, доказать ее социальную значимость, вечность и неизменность христианских истин. Они пытаются убедить верующих и неверующих: «В плане социальном евангелие есть революция в той мере, в какой те или иные социальные структуры парализуют правду и любовь, без которых сыны божии не могут жить».
Исследование конкретных исторических процессов и событий явственно подтверждает, что христианство, как и другие религии, никогда не помогало борьбе народа за освобождение от эксплуатации и гнета. Наоборот, препятствовало этой борьбе, неизменно проповедуя: «Ищите же прежде царства божия и правды его» (Мф., 6,33).
Зарубежные теологи заявляют и поныне, что Христос пришел не для того, чтобы принести обманчивый мир, уже обличавшийся пророками, и вносит распри даже в самое священное учреждение, в семью, разделяя родителей и детей, братьев и сестер силой своего призыва. Он восстает против священного долга почитания родителей: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов». Он отвергает естественную заботу о телесной целостности: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя и если правая рука соблазняет тебя…» — уничтожай их, так как это нарушает установленный порядок. Что касается противников такого порядка — они названы «лицемерами, гробами окрашенными».