Вот супруги смотрят друг на друга, и им приятно. Но проходит десять лет, они смотрят и думают: «Что это я вижу перед собой? Не то, что было десять лет назад, а гораздо хуже». Потому что не было перезагрузки, люди не увидели друг друга заново. У них накопилось возмущение, претензии и аргументы, не всегда правильные. Если мы не учимся смотреть друг на друга, на мир, на Бога по-новому, мы не годимся в христиане.
История с Никодимом относится и к нам. Этот человек был достоин услышать слово истины. А истина заключается в том, что нельзя оставаться на одном месте, нужно постоянно рисковать. Многие наши святые были в конфликте с церковными лидерами. Василия Великого чуть не посадили в тюрьму, Григория Богослова сослали, как сейчас говорят, в село, Иоанна Златоуста практически убили ссылкой, Афанасий пять раз сидел в тюрьме, Григорий Палама был отлучен от Церкви, Максим Грек 25 лет провел в тюрьме… Многим они казались выродками, более того, такими они казались самим себе, что и выражали в своих молитвах. Они не знали, во что выльется их вопрошание, их экспериментаторство в духовной жизни. Но без него православие невозможно – только какая-то стандартизованная религия, а любой стандарт в этой сфере склоняется к язычеству, к жречеству.
Как же далек был от жрецов Христос! Когда-то Его Мать и нареченный отец принесли в честь Его рождения двух голубок в Иерусалимский храм. Он вырос и опрокинул столы с голубками, Он как-то слишком радикально относился к этим жертвам. Есть много и других примеров, когда Христос не просто проповедовал перезагрузку, но Сам переосмысливал меняющуюся жизнь. Радость у Него может сменяться разочарованием; вот мы читаем: благодарю Тебя, Отче, что ты утаил это от мудрых и разумных и открыл то младенцам (Мф. 11: 25). А далее Он говорит этим младенцам: теперь веруете? Вот, наступает час, и настал уже, что вы рассеетесь каждый в свою сторону и Меня оставите одного (Ин. 16: 31-32). Есть места в Евангелии, где мы видим, что Христос по-разному относится к одним и тем же вещам, и не потому, что один взгляд истинный, а другой – ложный. Нельзя застывать, иначе мы не будем готовы к встрече с Богом, Который дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин. 3: 8). Он может повеять с той стороны, которая для нас табуирована, как для древних иудеев I века… При всем желании зацементировать истину и поймать Бога, как золотую рыбку, себе в подчинение, мы не знаем, с какой стороны будет дуть ветер, как не знаем и что Бог сделает завтра. При таком взгляде на Бога нелегко отличить ложь от истины. Только ты наладил духовный парус с одной стороны – Он подует с другой или сразу со всех сторон, как бывает иногда. Бог ждет от нас, чтобы мы были начеку, не думали, что уже точно выяснили – Бог там или здесь. Православные, как пеленгатор, должны постоянно ощупывать весь мир, чтобы увидеть Бога.
Апостол Иоанн Богослов, облокотившись на Иисуса на Тайной Вечери, спрашивает: «Господи, кто есть предающий Тебя?» (см. Ин. 13: 25). А потом в послании читаем: Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1 Ин. 4: 16). Все эти вопросы: кто именно предатель? что с ним сделать? что есть чудеса? Божий Он сын или нет? и т. д. – угасают рядом с более поздним и зрелым тезисом апостола. Мы видим другого Иоанна – не возлюбленного ученика конца или середины Евангелия, тем более не Иоанна начала Евангелия, где его вместе с братом Христос назвал «сынами грома» (так себе партийная кличка, дескать, жесткие они были мужчины в начале своего христианского пути). Но Иоанн прошел по этому пути не как верный работник, преданный партийной линии, а как живой человек, постоянно обновляя свое видение Бога.
Поэтому мы видим в Евангелии, что апостолы уверовали не один раз, а несколько, в последний – Петр и Иоанн снова уверовали уже после Воскресения (Ин. 20: 8). И мы тоже можем принимать Бога последовательно много раз. Сначала мы уверовали в то, что там в небесах Кто-то есть. Потом – что Бог лично на меня смотрит и ко мне имеет отношение. Позже уверовали, что Он со мной не судится, не считается, как мелочный человек, а благодушно принимает меня в Свое сердце. И наконец осознали – Бог сделал меня таким, что я могу принять себя и другого человека. Он мне открыл этот акт как наш общий, синергийный, открыл мне метафизику принятия другого Самим Собой.
Оно-вера
Вера в православие как в некое оно не есть вера во Христа. Благодатный огонь, даже если бы он и сходил с неба, никак не может о чем-либо свидетельствовать; это чудо – оно, с ним нельзя соприкоснуться личностями. Вера в правильность Писания, догматов и т. п. не есть вера в Распятого. Писания правильны – их пророчества исполняются близко к тексту, а Распятый – неправилен, Он не явил силу по пророчествам, не отмстил обидчикам, не навел порядок ни в Израиле, ни у нас.