Обвиняя в сношениях с нечистой силой, насаждая веру в дьявола и его подручных, духовное ведомство не только не боролось с народными суевериями, но всячески их поддерживало. В 1738 г. во время свирепствовавшей в Подолии моровой язвы жители села Гуманец по совету священника устроили крестный ход по полям, затем схватили крестьянина Михаила Матюковского и, обвинив его в чародействе, тут же на поле сожгли. При этой расправе присутствовал совершавший молебен священник. Он, однако, не помешал сжечь несчастного, а сказал: «Мое дело заботиться о душе, а о теле — ваше, жгите скорее»20.
Ведовские процессы возникали на Западе - во Франции. Испании, Германии и во второй половине XVIII в. В Польше, где инквизиция существовала с XIV в. с правом суда и в русских областях, в 1793 г. сожгли в окрестностях Кракова 14 женщин за то, что они посредством чародейства будто бы вызывали болезни21. В России во второй половине XVIII в. не раз жгли людей по обвинению в сношении с нечистой силой. В 1758 г. управляющий крупным имением, принадлежавшем графу Тышкевичу, докладывал своему помещику, что им сожжено шесть «чаровниц». Соседний помещик также сжег крестьянку, обвинив ее в колдовстве. «Женщина созналась, — писал управляющий помещику, — и с великим отчаянием отправилась на тот свет»22. В местечке Ярмолицах Подольской губернии в 1770 г. сожгли местного лекаря — крестьянина Иосифа Маропита, предварительно погрузив его в бочку со смолой23.
Местное духовенство не только не боролось с суевериями задавленного гнетом народа, но, действуя по указке церковного начальства, поддерживало их и раздувало.
Еще в 1779 г. устюжский епископ доносил Синоду, что среди крестьян его епархии много колдунов, которые отвращают народ от православной церкви. Следствие над «колдунами» вел сам епископ. Не выдержав пыток, крестьяне повинились в том, что они отреклись от православия и имеют будто бы связь с чертом, и епископ отправил крестьян как важных преступников в Петербург24. Как кончилось это обвинение, мы не знаем. Но Сенат, судивший крестьян, издал указ, запрещавший архиереям и другим представителям церкви принимать участие в процессах о чародействе и волшебстве. На практике это, однако, не соблюдалось. Духовенство по-прежнему насаждало среди крестьян веру в существование нечистой силы и разжигало вражду к лицам, пытавшимся лечить народными средствами.
Под влиянием реакционной деятельности духовенства расправа с чародеями и колдунами происходила даже во второй половине XIX в. Так, в декабре 1879 г. в деревне Врачево Новгородской губернии сожгли крестьянку Аграфену Игнатьевну за ее «колдовство», а летом 1885 г. в деревне Пересадовке Херсонской губернии такую же расправу учинили с тремя крестьянками, обвиненными в наступлении засухи25.
Католическая церковь, совершившая своей инквизиционной деятельностью тягчайшее преступление перед человечеством, пытается оправдаться в том, что она организовала ведовские процессы и сожгла десятки тысяч человек.
Синод и представители православной церковной псевдонауки также пытались доказать непричастность православной церкви к мракобесным процессам против ведьм и чародеев. Они всячески подчеркивали свое якобы благотворное влияние на народ. Так, в 1896 г. вышла книга Я. Конторовича «Средневековые процессы о ведьмах», в которой автор, вскрыв историю средневековых ведовских процессов в Европе, утверждал, однако, что в России не было религиозных причин для преследования колдовства.