Святительское наставление. О любви и свойствах ее
Апостол Павел, описывая красоту любви, говорит: "Любы долготерпит, милосердствует: любы не завидит: любы не превозносится" (1 Кор. 13, 4). Смотри, с чего он начал и что поставил первою причиною всех благ. Что же именно? Долготерпение - корень всякого любомудрия; посему и Премудрый говорит: "Долготерпелив муж мног в разуме: малодушный же крепко безумен" (Притч. 14, 29), - и, далее, сравнивая эту добродетель с крепким городом, говорит, что она крепче его. Это несокрушимое оружие, непоколебимый столп, легко отражающий все напасти. Как искра, упадшая в море, не причиняет ему никакого вреда, но сама тотчас исчезает, так все неожиданное, поражая долготерпеливую душу, скоро исчезает, а ее не возмущает. Долготерпеливый, как бы пребывая в пристани, наслаждается глубоким спокойствием: причинишь ли ему вред - не подвинешь этого камня; нанесешь ли ему обиду - не потрясешь этого столпа; нанесешь ли ему удары - не сокрушишь этого адаманта; потому он и называется долготерпеливым, что имеет как бы долгую и великую душу; ибо долгое называется и великим. Между тем эта добродетель рождается от любви, и тем, которые имеют и хорошо употребляют ее, доставляет великую пользу. Апостол не останавливается на этом, но (Присовокупляет еще другие совершенства любви: она, говорит, .(милосердствует. Так как есть люди, которые употребляют долготерпение не на собственное любомудрие, а на мщение тем, кто оскорбляет их, терзаясь внутри себя самих, то он говорит, что любовь не имеет и этого недостатка; посему и присовокупляет: " милосердствует". Любящие не для того поступают кротко с пламенеющими гневом, чтобы усилить пламень гнева, но чтобы укротить его и погасить и не только мужественным терпением, но и угождением и увещанием врачуют рану и исцеляют язву гнева. "Не завидит". Случается, что иной терпелив, но завистлив, от чего добродетель его теряет свое совершенство. Но любовь далека и от этого. "Не превозносится", то есть не поступает безрассудно. Она делает любящего благодушным, степенным и основательным. Безрассудство свойственно людям, любящим постыдно; а любящий любовью истинной совершенно свободен от этого; ибо, когда нет в сердце гнева, то не может быть и безрассудства и дерзости; любовь, пребывая в душе, как бы какой-нибудь искусный земледелец, не допускает вырастать ни одному из этих терний. "Не гордится". Мы видим, что многие гордятся своими добродетелями, т. е. тем, что они не завистливы, не злы, не малодушны, не безрассудны; эти пороки соединены не только с богатством и бедностью, но и с самыми добрыми по природе качествами; а любовь совершенно очищает все. Заметь: долготерпеливый не всегда еще милосерд; если же он не будет милосердым, то его доброе качество становится пороком и может обратиться в памятозлобие; но любовь, доставляя врачевство, т. е. милосердие, сохраняет добродетель чистою. Также милосердый часто бывает легкомыслен, но любовь исправляет и этот недостаток. "Любы, -говорит, - не превозносится, не гордится". Милосердые и долготерпеливые часто бывают гордыми; но любовь истребляет и этот порок. Что я говорю, продолжает Апостол, что любовь не гордится? Она так далека от этой страсти, что, и терпя крайние бедствия за любимого, не считает того бесчестием для себя. Не сказал опять: хотя терпит бесчестие, но мужественно переносит его и даже нисколько не чувствует бесчестия. Посмотрим в этом отношении на Христа и увидим истину сказанного. Господь наш Иисус Христос подвергался оплеванию и бичеванию от жалких рабов и не только не считал этого бесчестием, но еще радовался и вменял в славу; разбойника и человекоубийцу Он вместе с Собою прежде других ввел в рай, беседовал с блудницею, притом в присутствии всех обвинителей Своих, и не считал этого постыдным, а даже позволил ей целовать Свои ноги, орошать слезами Свое тело и отирать волосами, и все это пред глазами врагов и противников; потому что любовь "не бесчинствует". Посему и отцы, хотя бы они были мудрее и красноречивее всех, не стыдятся лепетать вмести с детьми и никто из взирающих на это не осуждает их, а напротив, это кажется столь хорошим делом, что даже удостаивается похвалы; если дети бывают порочны, то они терпеливо стараются исправить их, наблюдают за ними, удерживают их от дурных поступков и не стыдятся; потому что любовь "не бесчинствует", но как бы какими золотыми крыльями прикрывает все проступки любимых. Для нее стыд не уметь любить или любя не подвергаться опасностям и не терпеть всего за любимых. Впрочем, когда я говорю "все", то не подумай, будто разумею вредное. Тот только любит, кто любимому желает полезного; а кто не ищет добра, тот, хотя бы тысячу раз говорил, что любит, враждебнее всех врагов. "Не ищет своих си, не раздражается". Сказав "не бесчинствует", Апостол показывает и то, каким образом она не терпит бесчестия. Каким же? Она "не ищет своих си". Любимый составляет для нее все, и она вменяет себе в бесчестие, когда не может избавить его от бесчестия, так что если можно собственным бесчестием помочь любимому, то не считает и этого бесчестием для себя; любимый для любимого есть то же, что сам он. Любовь такова, что любящий и любимый составляют уже не два отдельные лица, а одного человека, чего не может сделать ничто, кроме любви. Посему не ищи своего, дабы тебе найти свое; ибо кто ищет своего, тот не находит своего. Потому и Павел говорит: "никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо" (1 Кор. 10, 24). Польза каждого заключается в пользе ближнего, а польза ближнего в его пользе. Кто не хочет в пользе ближнего искать собственной пользы, тот не получит венцов. Бог устроил так для того, чтобы мы были привязаны друг к другу; и полезное для каждого Бог даровал ближнему, дабы мы имели общение друг с другом и не разделялись. Сказав "не ищет своих си", Апостол опять говорит о благах, происходящих от любви. Какие же эти блага? Не раздражается, не мыслит зла. Смотри опять, как она не только истребляет пороки, но даже не дозволяет им получить начало. Ибо не сказал: "Хотя раздражается, но преодолевает раздражение", - а: "Не раздражается"; не сказал также: "Не делает зла", - но: "Даже не мыслит зла", не только не совершает, но даже и не замышляет ничего худого против любимого. И действительно, как она может делать зло или раздражаться, когда не допускает даже худой мысли? А здесь и есть источник любви. "Не радуется о неправде" (ст. 6), т. е. не радуется, когда другие терпят зло; и не только это, но есть в ней и гораздо большее: "радуется же о истине", т. е. радуется о тех, которые благоустроены в жизни, как и в другом месте он говорит: "Радоватися с радующимися, и плакати с плачущими" (Рим. 12, 15). Потому она и не завидует, потому и не гордится: блага других она признает своими. Видишь ли, как любовь делает питомца своего почти Ангелом? Ибо, если он не имеет гнева, чужд зависти и чист от всякой пагубной страсти, то очевидно, что он уже выше природы человеческой и достигнул бесстрастия Ангелов. Впрочем, Павел не довольствуется этим, но находит сказать еще нечто большее; важнейшее он всегда излагает после. Любовь, говорит, "вся покрывает" (ст. 7) по своему долготерпению и кротости, что бы ни случилось прискорбное и тяжкое, хотя бы то были обиды, хотя бы побои, хотя бы смерть, или что-нибудь другое подобное. "Вся покрывает". Этими словами он выражает силу любви, а дальнейшими доброту ее: "Вся, -говорит, - уповает, всему веру емлет, вся терпит". Что значит "вся уповает"? Не отчаиваясь, ожидает от любимого человека всего доброго и, хотя бы он был худ, не перестает исправлять его, пещись и заботиться о нем. "Всему веру емлет", не просто надеется, но с уверенностью, потому что сильно любит; и хотя бы сверх чаяния не происходило добра, и даже любимый становился бы еще хуже, она переносит и это: "Вся, - говорит, - терпит". "Любы николиже отпадает" (ст. 8). Видишь ли, чем он завершил изображение и что особенно превосходно в этом даре? Что значит: "николиже отпадает"? Не прекращается, не ослабевает от того, что терпит, потому что любит все. Кто любит, тот никогда не может ненавидеть, что бы ни случилось; в этом величайшее достоинство любви.