С одной стороны, такое отрицание внутреннего мистического голоса, а с другой — нельзя не признать крайне неопределенным "предуказание Церковью." Что это? Происхождение из духовного сословия, как это было в прежней России? Или принудительное зачисление в семинарию мальчика, не имеющего еще никакого понятия о священстве и вообще ни о чем? Или печальный признак стипендии в духовной школе, какой не все школы дают? Подобное положение вещей имело место в Сербской Церкви до потрясений 1945 г. Нельзя, кроме того, забывать повального бегства из семинарий и Академий студентов, туда попавших по сословному признаку и потом пополнявших ряды других ведомств. Митр. Антоний называл таких бывших семинаристов "Ракитины" (по Достоевскому), которые были именно такими ренегатами своей школы по неимению для нее призвания.
К чему сводить вопрос о призвании в условиях нашей действительности? Что может быть сочтено за признак призвания? Да существуют ли вообще такие объективные данные для суждении о призванности данного лица к священству? Если для военной службы необходимо иметь мужество, воинственность, а для артистической деятельности чувство красоты, душевной утонченности и под., то какими же признаками должен обладать тот, кто себя считает призванным к служению пастыря и отсутствие которых достаточно для суждения о непризванности такого кандидата?
Вот приблизительно, что должно быть сочтено, как абсолютный признак непризванности:
* Искание священства ради материальной выгоды, исходя из соображения, что священник никогда от голода не умрет.
* Расчеты политические или национальные, напр., принятие священства ради "спасения России, святой Руси," ради национальной пропаганды, которая более убедительна от лица священника. Церковь и священство имеет задачи поважнее, чем эти национальные или политические инстинкты.
Честолюбие и желание господствовать, стать архиереем, вождем народа или известного класса.
* Эстетические мотивы: красота богослужения, напевы, пышный архиерейский ритуал и пр. Подобные увлечения часто быстро проходят, пыл остывает, и такого рода "призвание" оказывается просто мимолетным увлечением.
* Самый факт зачисления в духовную школу или принадлежность к духовному сословию, являясь чисто формальным признаком, никак не означает подлинного призвания.
* Также нельзя считать призванием, если оно вызвано утомлением жизнью, разочарованием, отвращением к прежним увлечениям. Такое настроение тоже мимолетно и также свидетельствует об увлечении. Разочарование в одном не может быть признано призванием к другому: "романтическая глупость, думать, что отвращение к жизни есть знак религиозного призвания" (Л. Блуа). Богу нужно в самом святом Ему служении не разочарованный и расслабленный дух, а сердце, исполненное горения, подвига, жертвенности и созидательных порывов для строения Тела Христова.
Каковы же признаки призвания или, по слову Апостола, что данное лицо имеет вкус к священству.
* Прежде всего, должно быть свободное влечение сердца к великому и святому делу пастырства.
* Желание созидания Царства Божия, а не царства мира сего, какова бы не была его политическая окраска.
* Готовность к жертвенному служению ближнему и принятие пастырства, как ига Христова.
* Готовность сострадать грешному и больному, скорбящему человеку.
* Готовность к гонениям со стороны мира сего и князей его. Бесстрашное отрицание всякого соглашательства (конформизма).
* Смиренное сознание своего недостоинства и стремление к преподобничеству Христа, а не обличениям и осуждением инакомыслящих.