II. Таинство собрания, или, что то же, приобщения
Совершив перед святым жертвенником священную молитву, иерарх, начав каждение с жертвен ника, обходит весь круг, занимаемый священным собранием, и потом, возвратившись опять к божественному жертвеннику, начинает священное пение псалмов вместе со всем церковным клиром, который участвует вместе с ним в пении псаломского славословия. Вслед за тем совершается через церковнослужителей чтение священных книг, после этого оглашенные и с ними одержимые демонами и кающиеся выводятся из святого храма, где остаются только достойные созерцания и приобщения Божественных Таин. А из церковных служителей одни стоят у запертых дверей святилища, другие исправляют что-нибудь другое из дел своего чина. Избранные же из священнослужительского чина предлагают вместе с иереями на божественный жертвенник священный Хлеб и Чашу благословений, между тем как все церковное собрание возглашает кафолическое песнословие. При этом божественный иерарх совершает священную молитву и возвещает всем святой мир, и когда все облобызают друг друга, совершается таинственное провозглашение священных помянников. Затем иерарх и иереи умывают водою руки и иерарх становится у средины божественного жертвенника, а вокруг стоят вместе с иереями только избранные служители. Воздав хвалу святым делам Божиим, иерарх священнодействует Божественные Таины и в священно-предлежащих символах перед очами поставляет то, чему воздал хвалу, затем, открыв богодейственные Дары, сначала сам приступает к священному причастию их и потом других призывает. Приобщившись и преподав богоначальное причастие другим, иерарх обращается наконец к священному благодарению вместе с народом, который участвует в благодарении, приникая к одним только божественным символам, а он сам – возводясь постоянно Богоначальным Духом священноначальственно в чистоте богообразного чина к святым началам совершаемых действий в блаженных и мысленных созерцаниях.
III. Созерцательная сторона
1. Теперь, возлюбленное чадо, после образов перейдем, держась указанного чина и с достойным святыни благоговением, к богообразной истине первообразов, заметив для только еще совершаемых в соответственное их силам и нуждам душеводство, что и самая разнообразная и священная совокупность образов не есть для них нечто не имеющее значения, хотя открывает только внешнюю сторону таинства. Ибо, с одной стороны, священнейшее пение и чтение богодухновенных словес преподают им наставление в добродетельной жизни и еще прежде этого – во всесовершенном очищении от тлетворного зла, а с другой – божественнейшее преподание одного и того же Хлеба и Чаши, общее для всех и при взаимном мире всех совершаемое, внушает им (причащающимся) как питающимся единой пищей единение духа и ведет к священному памятованию божественнейшей Вечери – первообраза совершаемых в литургии действий, на которой и Сам Учредитель священнодействий (литургии) праведно отлучил того, кто свечерял с Ним на священной Вечере не преподобно и не в единомыслии с Ним, ясно и вместе боголепно научая, что только приступание к божественным вещам с искренним расположением души дарует приступающим общение с Подобным им.
2. Итак, оставив эти, как я сказал, прекрасные начертания преддверий неприступного святилища, достаточные для созерцания несовершенных еще, пойдем от действий к причинам и под световодством Иисуса прострем взор к нашему священному собранию и к благолепному созерцанию вещей духовных, ясно отражающему блаженную красоту первообразов. А ты, божественнейшее и священное таинство, открыв облекающие тебя в обрядах покровы образов, яви нам себя во свете и мысленные очи наши просвети единовидным и неприкровенным светом!