Это не единственные случаи. Все с верой следовавшие советам подвижника получали не только душевную пользу, но и благопоспешение в житейских делах.
Келлия старца состояла из одной малой комнаты. Стекла в ней были заклеены бумагой, чтобы не развлекаться взором. Но почитателям и особенно любопытным почитательницам и ученицам подвижника желательно было взглянуть на смиренное жилище уважаемого наставника. Некоторым из них он сам показывал свою келлию, раскрывая ее двери. Вот как описывает келлию о. Макария почтенная монахиня Ф., ученица о. Макария: «В келлии была одна икона Страстной Божией Матери, распятие, несколько книг, стол, стул, простая деревянная скамейка, на ней лежал старый зипун, а на столе одно яблоко». Никаких украшений келлии старец не терпел.
Л.М. П-ов, первый раз войдя в келлию подвижника, поражен был полумраком. Осмотревшись, увидел, что окна заклеены бумагой, и невольно воскликнул: «Какая тут жизнь?!.» Отец Макарий сказал ему на это: «Бывают большие страдания, но бывают и такие утешения, каких мир не знает».
Из этого описания смиренного жилища мы видим полную нестяжательность старца. Если бы захотел, он мог бы обогатиться деньгами и разными предметами неги и роскоши. Люди состоятельные, благодарные старцу за его добрые советы и исцеления, готовы были для подвижника сделать многое, но он все отклонял, желая остаться в боголюбезной нищете. Правда, иногда, уступая просьбам посетителей, о. Макарий принимал некоторые приношения, но сейчас же пересылал их настоятелю на обитель или раздавал другим посетителям. Из приносимого старец оставлял у себя только ладан и восковые свечи, которые и употреблял при совершении своих келейных молитвословий. Насколько он был вообще нестяжателен, можно видеть из того, что по смерти его найдена была только одна двадцатикопеечная монета в книге, положенная в виде закладки и так забытая.
Из своей келлии отец Макарий любил совершать прогулки в лес. Возьмет какую-либо духовную книгу, пойдет в лес, в уединенном месте сядет и читает или питает душу свою богомыслием и молитвой. Для молитвы он опускался на колени, и чистая душа его возносилась к Богу.
Болезненное состояние и подвиги благочестия при полном самоумерщвлении по благодати спасающего Бога дали подвижнику прийти в бесстрастие и развить в себе сильную святую любовь к ближним. Своей любовью он готов был обнять весь мир и всех привести к Богу. Посему Сердцеведец-Господь и указал ему такое поприще, на котором за святое послушание удобно было применять эту любовь и служить спасению многих. Высокая жизнь старца была известна не только братиям Глинской пустыни и ее богомольцам, но и архипастырю. В 1844 году по воле преосвященного Илиодора, епископа Курского, благочинным обители назначен был о. Макарий, несмотря на то что не особенно давно сей ревностный исполнитель заповедей Господних по болезни был зачислен за штат. Приняв на себя трудную должность благочинного монастыря, о. Макарий самоотверженно предался исполнению своего долга. Во дни его благочиния в обители царила примерная тишина: полагаясь на бдительность благочинного, настоятель был спокоен, знал, что ради святого послушания о. Макарий готов пожертвовать своим собственным спокойствием для общего блага, знал, что и братия обители, по уважению к о. Макарию, будет сохранять требуемое благочиние. Как же действовал о. благочинный? Он как бы разделял свою любовь на две равные части: одну часть ее отдавал настоятелю, исполнять приказания которого он считал священным долгом послушания, другую часть любви подвижник отдавал братии, среди которой находились такие, кои или по ложной стыдливости, или по самолюбию, самосожалению, иногда по упорству отказывались исполнить данное послушание или приказание. Как тут поступить? Конечно, когда не действует кроткое слово отеческого увещания, можно бы употребить настойчивость; но это будет не так спасительно для исполняющего, если же он повеленное исполнит с ропотом или осуждением, то и грех. Доложить настоятелю? Но чем все кончится? У настоятеля власть большая, он может уволить непокорного из обители, а там инок совсем расстроится, и погибла душа его!.. Не лучше ли потерпеть? И единственно ради Бога, любви и желания спасения ближних, много терпел о. Макарий, часто подвергая себя неприятностям. Иногда он сам старался исполнить послушание отсутствующих: так, например, неоднократно по ночам он месил хлеб и исправлял другие тяжелые работы. Вот тут-то, более чем где-либо, приходилось подвижнику применить наставление апостола: «Должни есмы мы, сильнии, немощи немощных носити и не себе угождати. Кийждо же вас ближнему да угождает во благое к назиданию» (Рим.15:1–2). «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал.6:2). Тут-то пришлось доказать свою любовь к ближним, которая, по слову того же богоглаголивого учителя языков, долготерпит, милосердствует, не завидит, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине; которая вся любит, всему веру ем лет, вся уповает, вся терпит, николиже отпадает (1Кор.13:4–7). Про о. Макария не обинуясь можно сказать то же, что было сказано про тезоименитого ему подвижника авву Макария Египетского: «Он всех покрывал любовью».