Таким образом, сама сущность христианства оказывается искаженной при правовом жизнепонимании: теряется возвышенность и духовность представления о Боге, человек же оставляется при его прежнем, дохристианском себялюбивом расположении.
Но, если так, если это жизнепонимание по самому существу своему противоположно христианскому и если оно единодушно отвергалось Словом Божьим и отцами Церкви, – то как понять приведенные выше изречения, в которых это жизнепонимание как будто бы признается? Прежде всего, в весьма многих случаях Слово Божие и отцы Церкви, указывая человеку на вечное блаженство праведников и вечные мучения грешников хотят выразить лишь ту мысль, что святость есть истина, а грех – ложь, и потому первая имеет в себе залог торжества, вечна, а второй необходимо должен привести к погибели, к посрамлению». Никто своим беззаконием не укрепит своей жизни» (Иез. 7, 13). Другими словами, это – убеждение в том, что наш святый Бог есть Единый Истинный Бог, и Его закон есть единое истинное устроение жизни, есть единый истинный закон бытия. Если за гробом нет ничего, иди если за гробом и праведников и грешников ожидает одинаковая участь, тогда добро и зло одинаковы по достоинству, оба они одинаково условны, временны. Добро не имеет никакого преимущества пред грехом, оно даже является более слабым, чем грех, потому что в этой жизни грех нередко торжествует. Но это приводит уже к мысли, что и Бог, повелевающий делать добро и Сам святый, не есть на самом деле Господь всего, учение Его, следовательно, не есть безусловная истина и т. д., и т. д. Поэтому-то мы и должны держать всегда в уме „чаяние жизни будущего века», чтобы наша жизнь по вере имела смысл. Если не будет того дня, когда можно будет «видеть различие между праведным и нечестивым, между служащим Богу и не служащим Ему» (Мал. 3, 18), в таком случае правы те
, которые говорят: тщетно служение Богу и что пользы, что мы соблюдали постановления Его?… потому что в этом мире лучше устраивают себя делающие беззакония» (ст. 14 – 15). «Каждый истинно разумный, носящий на себе образ Божий и сочувствующий высокому и небесному, не захотел бы ни жить, ни воскреснуть вместе с прочими, имеющими жить людьми, если бы не надеялся заслужить похвалу от Бога, как добрый раб, и удостоиться каких-нибудь почестей, говорит вполне справедливо св. Григорий Нисский (т. VII. 447). Это не наемническое нежелание делать добро иначе, как только за соответствующую плату, а прямое требование здравого смысла, потому что в противном случае, добродетель не имеет для себя никакого достаточного основания, добродетельный человек не может дать отчета в своем уповании. Наоборот, веруя, что Господь есть, и что Он есть Бог истины и святости, и что, следовательно, Он не допустит, чтобы зло на веки торжествовало, – праведник и «не стыдится» своего упования, он «держит свое лицо, как кремень» и «знает, что не останется в стыде», потому что «близок оправдывающий его» (Ис. 50, 7 – 8), потому что «спасение Божие пребудет вечно и правда Его не престанет» (51, 6).