Об этом-то и говорит св. апостол Иоанн Богослов: „Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге» (I Иоан. IV, 16). Т. е. не произнесение известных слов, конечно, привлекает Бога в душу человека. Апостол дальше делает несколько указаний, как совершается это духовное соединение человека с Богом Он дальше говорит о том, что верующие познали любовь Божию в смерти Христовой. „Бог есть любовь, и пребывающий в любви в Боге пребывает и Бог в нем. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх. Поэтому и верующие уже не страшатся суда (I Иоан. IV, 16 – 18). Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (ст. 19). Таким образом, исповедание тем спасительно, что оно необходимо сопровождается любовью к Богу, которая изгоняет страх и соединяет человека с Богом „Вера, говорит св. Тихон Задонский, душу верного таинственно соединяет со Христом, аки невесту с женихом (общение любви), яко же пророк глаголет в лице Господа: обручу тя Себе в вере, и увеси Господа (Ос. II, 20). И апостол сему соответствует глаголя: обручих вас (верным глаголет) единому Мужу деву чисту представити Христови (2 Кор. XI, 2. 3)" [447]. „Бог описывает это состояние св. И. Златоуст призвал нас не для того, чтобы погубить, но чтобы спасти. Откуда видно, что Он именно этого хочет? – Сына своего, сказано, дал есть» за нас (Иоан. III. 16). Он столько желает нашего спасения, что дал Сына Своего и не просто дал, но на смерть. Из таких размышлений раждается надежда. Не отчаивайся же, человек переходи к Богу, Который не пощадил даже Своего Сына. Не страшись настоящих бедствий. Тот, Кто предал Единородного, дабы спасти тебя и похитить из геенны, пожалеет ли чего еще для твоего спасения? Следовательно, надобно ожидать всего доброго. Ибо мы не устрашились бы, если бы нам надлежало предстать на суд пред судиею, имеющим судить нас, который показал бы такую любовь к нам что заклал бы за нас своего сына. Итак будем ждать всего доброго и великого; потому что главное получили, если веруемо (бремя не страшит больше и не отгоняет от Бога, любовь Божия узнана). Но видим пример; будем поэтому и любить Его. Иначе было бы крайним безумием не любить Того, Кто столько возлюбил нас» [448]. Из познания любви Божественной следует уничтожение страха и дерзновение, а далее союз любви, чувство взаимной близости, присвоение друг другу.
Уже нет более в сознании человека удручающего его страха: Бог для него не чуждый, грозящий Судия, неумолимый в своем правосудии, – Бог – любящий его Отец, который не помянет его прежних грехов, не станет ему выговаривать, почему так долго не приходил, где растратил данное тебе имение. Он еще издали увидя его, выйдет к нему навстречу и не расспрашивая, прикажет облачить в лучшую одежду и будет веселиться спасению грешника.
Протестанты, доведя совершение спасения человека до этого места, круто его обрывают и говорят, что спасение или оправдание человека совершилось, что он – с Богом, больше ему ни делать, ни желать нечего. Отселе благодать Божия поселяется в человек и производит в нем только добро. Вера начинает приносить свойственные ей плоды. Задача человека на земле кончилась.
Из представленного можно видеть, в чем коренная ошибка протестантства. Вера человека открывает ему только ту истину, что Бог за его прежние грехи карать его не будет, что, напротив, Он готов его принять и помиловать, признать его Своим сыном. Но, ведь, это, если можно так сказать, только очищает человеку путь к Богу, а не производит что-нибудь с человеком. Доселе человек боялся обратиться к Богу, а теперь он узнал Бога и перестал Его бояться, напротив, полюбил. Но, ведь, человек все еще прежний. Необходимо ему не только полюбить или перестать бояться Бога, но и деятельно, действительно к Нему обратиться.
Конечно, в ком есть такая вера, тот уже наполовину обращен „Никто, находясь в заблуждении, не захочет, говорит св. И. Златоуст, обратиться к вере, если предварительно не предпишет себе доброй жизни, и никто не останется в неверии, если предварительно не решиться навсегда оставаться злым» [449]. Откуда неверие в такие явления (т. е. в возможность будущего суда)? От расслабления души: пили да ели, и потому не верили. Ведь, чего кто хочет о том и думает того и ожидает» [450]. Что скажет сознанию человека проповедь о пострадавшем для его избавления от греха Христе Сыне Божием, если все его внимание устремлено на самоуслаждение, если бог его – чрево? „Как неизлечимые раны не поддаются ни острым ни смягчающим (toiV glucainein auta dunamenoiV) лекарствам: так душа, если однажды сделается пленницею и предаст себя какому-нибудь греху (plhmmelhmati) и если притом не желает подумать о своей пользе, то, хотя бы кто десятки раз внушал ей, он не достигнет ничего, но как будто бы совсем лишенная слуха, она не получит от увещания никакой пользы, не потому, чтобы не могла, но потому что, не хочет» [451]. Следовательно, присутствие веры уже показывает начало обращения человека; потому что, как говорит св. Афанасий Александрийский, „вера есть знак душевного произволения» [452]. Чтобы придти к мысли о том, что Бог не гневается за прежние грехи человека, что Он при всей Его святости есть любовь, для этого необходимо прежде всего много перечувствовать в своей душе, нужно понять тяжесть греха, признать себя погибающим и достойным погибели. Только после этого, когда душа выстрадает это сознание, и возможна описанная вера в любовь Божию, этот нравственный союз, исполняющей человека такой радостью. Непонимающий тяжести греха, не поймет и сладости быть незаслуженно прощенным: как тогда он не ощущал гнева Божия, так теперь не может ощутить и любви. „Когда, говорит преп. Нил Синайский, подобно малой ласточке, отверзаем уста разумения. Пришедши в чувство своей худости и малости и телесного уничижения, и всею душою обратившись к Богу; тогда благодать Господня не умедлит посетить нас и пришедши дает пищу, как птенцу какому-нибудь, открывающему рот и сообщить, как говорится, Божественные утешения, Божественные мысли, Божественное услаждение, Божественный страх и премудрость и любовь, и Божественную радость, и откровение великих таинств» [453]. Если нет потребности, не может быть и стремления к ее удовлетворению. „Смотри, говорит св. И. Златоуст, с какой точностью евангелист рассказывает: сказав, что (Иоанн) прииде проповедуя крещение покаяния в пустыне Иудейской, прибавил: отпущение грехов; как бы сказал: он убеждал их к сознанию и покаянию во грехах, не для наказания их, но дабы они удобнее получали отпущение следовавшее за этим (т. е. покаянием и сознанием). Ибо, если бы они не осудили самих себя, то не стали бы просить и благодати, а не ища ея, не удостоились бы и отпущения грехов» [454]. Начало веры, таким образом, в покаянии, в чувстве своей греховности. „По собственной вине покрывшись облаком неправды, душа, говорит преп. Ефрем Сирин, блуждает во грехах, не зная того, что делает, не примечает окружающей ее тьмы и не разумеет дел своих (вот состояние до воздохновения веры). Но как скоро коснется ее луч всеоживляющей благодати, душа приходить в ужас, припоминает что ею сделано, и возвращается с опасной стези, от злых дел своих… с великой скорбью воздыхает она, жалобно сетует, проливая потоки слез, и умоляет, чтобы можно было ей добрыми делами возвратиться в прежнее достояние свое… Льются слезы из очей ее об утраченной красоте; многочисленны гнойные струпы ее, и, поелику видит она великую гнусность свою, то бежит от нее и ищет защиты у всещедрой благодати» [455].
Таким образом, обращение к благодати предполагает целый сложный путь пробуждения от греховной жизни, возненавидения ее, попытки, или по крайней мере, желания возвратиться к жизни добродетельной. „Никто не может придти ко мне, говорит Господь, аще не Отец пославый Мя привлечет его (Иоан. YI, 44). Как же происходит это привлечение? „Пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. А вы ни гласа Его никогда не слыхали, ни лица Его не видели, и не имеете слова его пребывающего в вас, потому что (как это видно из того, что) вы не веруете Тому, Которого Он послал». Почему слово Божие оказывается бездейственным по отношению к этим людям? „Вы не хотите прийти ко Мне, чтобы иметь жизнь». Не хотят же они потому, что эта жизнь Христова противна им. „Знаю вас, вы не имеете в себе любви к Богу». Все внимание человека устремлено на здешнюю жизнь, в частности, на свое личное благополучие и славу, имеет ли для себя утешение в сознании своей верности этому закону? „Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной прийдет во имя свое, его примете. Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от единого Бога, не ищете»? (Иоан. У, 37 – 44). Таким образом, уверовать во Христа – дело весьма сложное, обнимающее собою всю душевную жизнь человека, требующее не только внимательности к проповеди, но и отречения от себя, или по крайней мере, отвлечения внимания от себя. Несомненно, что и благодать Божия содействует этому привлечению человека. „Веровать во Христа, говорит св. Тихон Задонский, не иное что есть, как из закона узнавши и сердечно признавши свою бедность и окаянство, которое от греха и греху последующего праведного гнева Божия бывает, из Евангелия же познавши благодать Божью, всем открытую, к Нему Единому под защищение прибегнуть, – Его единого за Избавителя и Спасителя от того бедствия признать и иметь, на Него единого всю спасения вечного, такожде в подвиге противу дьявола, плоти, мира и греха, во время живота, при смерти и по смерти надежду неуклонно и неотступно утверждать, яко на несомненное и непоколебимое спасения основание» [456]. „Истинно уверовать, следовательно, свойственно душе мужественной [457], „искренно расположенной к Богу» [458], и Его святому закону и царству.
[447] Об истинном Христианстве. § 283. т. III, 15.
[448] И. Златоуст На 1-е послание к Фессал. Бес. IX, 4. Стр. 151.
[449] На Иоан. Бес. XXVIII, 3. I, 325.
[450] На послание к Кол. Бес. II, 4. стр. 30.
[451] И. Златоуст In Genes. Hom. XIX, I. Migne t. LIII, 158. т. I, 327.
[452] Толкование на Лук. VIII, 50. т. IV, 503.