К каким последствиям могла привести такая подмена родителей, могу показать на собственном примере. Многие при знакомстве спрашивают: «По-видимому, у Вас были интеллигентные дедушка с бабушкой, если назвали Вашего отца римским именем Клавдий». Но ведь имя он получил при крещении, независимо от воли родителей. А дело происходило так. Дедушка был рабочим на уральском заводе. И он, и бабушка были неграмотными. Дедушка уже под старость научился только подписываться. Этим его грамотность и ограничилась. В день крещения моего отца, это было 20 марта (по старому стилю), крестным был приглашен церковный староста. Перед крещением крепко выпили, может быть, угостили и батюшку, и крестные понесли ребенка в церковь крестить. Отца крестили, записали в церковную книгу и в «поминанье», т. е. книжечку, по которой священник «поминает» во время молитвы «о здравии» живущих и «за упокой» умерших. А. П. Чехов в рассказе «Канитель» ярко описывает процедуру заполнения «поминального листка», когда полуграмотный дьячок вписывает со слов неграмотной Федосьи в поминанье ее родственников. Сегодняшний школьник может и не понять, для чего была затеяна эта «канитель», но для верующих правильное заполнение поминанья имело большое значение. С поминанья все и началось. После крещения моей бабушке сказали, что ребенка назвали «Клавдёй». Удивилась она, но «воля божья. Клавдёй так Клавдёй». И вдруг во время очередного молебна священник, перечисляя «о здравии» членов семьи по поминанью, читает «рабы божьей Клавдии». После этого происходит сцена почти по Чехову. Бабушка к священнику: «Какая Клавдия? У меня Клавдёй». Тот на нее: «Не богохульствуй! Здесь записана раба божья». А бабушка разворачивает ребенка и ему: «Какая же раба, гляди-ко, это же мальчонка!» Скандал в божьем храме. Ведь по царским законам церковные книги были единственным документом, подтверждающим гражданское состояние человека. В частности, на основании этих записей производился призыв в армию, а отец, поскольку он - «раба божья», призыву не подлежал. Дело приняло уголовный оборот. Пришлось священнику обращаться в церковное управление, чтобы архиерей разрешил исправить в церковной книге «рабу» на «раба». Так и получил мой отец «благородное» имя Клавдий, поскольку во время обряда крещения его участники не обратили внимания, кого крестят: мальчика или девочку. А иначе был бы он Иваном, так как в этот день отмечается также «память преподобного Иоанна».
Но, оказывается, этот случай не исключение в практике православного духовенства. Так, когда А. И. Герцен отбывал ссылку в г. Вятке, ему попало в руки дело, озаглавленное: «О перечислении крестьянского мальчика Василья в женский пол». Здесь все произошло наоборот, пьяный поп дал девочке мужское имя Василий вместо Василисы, которое и было вписано в метрику [1]. [1 См.: Сухов А. Д. Атеизм передовых русских мыслителей. М., 1980. С. 84.]
Поминанье еще раз подвело бабушку, уже со мной. О моем крещении не могло быть и речи. Отец - коммунист, мать - активная комсомолка. Но бабушка, улучив момент, когда они были в отъезде, все-таки крестила меня тайком. Мне был третий год, я уже говорил, и возвратившаяся мать удивилась, что я называю себя Егором, но не придавала этому значения до тех пор, пока случайно не наткнулась на поминанье, которое бабушка обычно прятала. Увидев там в записи «О здравии» имя Георгий, мать связала это с моим отказом от Юрия и потребовала ответа от бабушки. Но к чести бабушки надо сказать, что не в пример некоторым сегодняшним бабушкам, которые ультимативно требуют крестить внука или отказываются его нянчить, она никогда не делала различия между крещеными и некрещеными внуками.