, чтобы повеление звучало ласковой просьбой, обаяние ума и влекущее благородство характера - словом, все то что покоряло людей - очень, конечно, помогало Кутузову при всей его усталости, при всех приступах недомогания, которые он искусно скрывал от окружающих, нести невероятно тяжелый груз труда и ответственности». Религиозный подъем русских людей и проявление сильного и здорового патриотизма потрясли тогда Царя Александра, сказавшего: «Пожар Москвы просветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотой веры, какой я до сих пор не чувствовал. Тогда я познал Бога, как открывает Его Священное Писание». Русская армия, освободив Россию, освободила и Европу. Царь наш Александр в Париже торжественным молебном отпраздновал победу: «О русскую веру православную разбилась дерзость пришельца, и нашею верою была восстановлена на земле правда». Объявляя об окончании войны, сказал Александр Благословенный русскому воинству: «Славный сей год минул, но не пройдут и не умолкнут содеянные в нем громкие дела и подвиги ваши. Россия показала свету, что где Бог и вера в сердцах народных, там все вражьи силы рассыплются и сокрушатся. Спасение России от врагов есть явно излиянная на нас благодать Божия. Содеянное храбрым воинством нашим есть превыше сил человеческих. И так, да познаем в великом деле сем Промысл Божий, повергнемся пред святым Его Престолом и видим ясно руку Его! Велик Господь наш Бог в милостях и во гневе Своем!» Император Александр I Павлович отнесся к побежденному Наполеону и его государству с рыцарским благородством. Благодаря ему Франция избежала расчленения. Русский Император был встречен в Париже как избавитель. Он восстановил на французском Престоле династию Бурбонов. Русские войска по приказу Царя не только не обижали местного населения, но и довольствовались походной кухней. Могущественный Царь поразил в Париже всех смирением, когда после парада своих победоносных войск вместе с солдатами горячо молился на молебне, а затем, подойдя ко кресту, поцеловал руку скромного полкового священника. Кроме того, Александр I стал единственным заступником перед Европой за семью Бонапарта, выхлопотав пенсию ее членам, а самому Наполеону предложив достойное убежище в России. Добавим еще к рассказанному воспоминания о праздничном молебне, совершенном в освобожденной Москве в большом храме Страстного монастыря: «Когда по окончании литургии начался молебен, и клир возгласил: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины», - все наполнявшие монастырь: начальники, солдаты, народ, русские и иностранцы, православные и разноверцы, даже башкиры и калмыки, пали на колени. Хор рыданий смешался со священным пением, пушечною пальбою и всеместным трезвоном колоколов. Сердца всех присутствующих торжественно возносились к Тому, Чьим милосердием к православной России освобожден был из плена первопрестольный город Царей, уцелела в пламени святыня и воссияла из пепла русская слава!» По окончании войны отчеканена была медаль с великими словами, изошедшими тогда из русской души и обращенными к Богу: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Благочестивые предки наши хорошо знали Писание и все, конечно же, помнили этот молитвенный возглас из 113 псалма целиком: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу о милости Твоей и истине Твоей». «Жизнь и смерть каждого принадлежит Отечеству!» П.С. Нахимов Велики и славны пред Богом были подвиги непобедимых русских полководцев Суворова и Ушакова, золотыми буквами написаны их имена на скрижалях русской истории. И рядом с ними по праву стоит еще один великий и непобедимый русский полководец, русский флотоводец, без имени которого невозможно представить себе историю Российского флота - это адмирал Павел Степанович Нахимов, всю жизнь отдавший морю на службе Царю и Отечеству. И памятно ныне завещание его: «Жизнь и смерть каждого принадлежит Отечеству!» Отечеству Российскому как образу Небесного Православного Отечества - Царствия Христова. Знавший лично адмирала Нахимова офицер так вспоминал о нем: «Встречая препятствия на пути жизни, Павел Степанович непоколебимо следовал к предназначенной великой цели, вполне сознавая свое могущество, он больше чем кто-нибудь другой способствовал образованию типа русского матроса и морского офицера. Он умел сильно действовать на матросов и всеми силами старался вселить в них гордое сознание великого значения своей специальности». В Севастополе на памятнике адмиралу Нахимову запечатлены слова из его приказа по флоту, которые ясно и ярко являют нам его характер, его несгибаемый победный русский дух: «В случае встречи с неприятелем, превышающем нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело». В молодости, по окончании учебы, Павел Степанович с первых своих морских миль прошел добрую школу службы у легендарного мореплавателя Лазарева. Три года фрегат «Крейсер» под командованием Лазарева находился в кругосветном плавании. Нахимов вдохновенно жил тогда на фрегате морским делом, и иного себе не желал. Уже тогда явил он свою отвагу: «... «Крейсер» на подходе к Рио-де-Жанейро попал в шторм. Порывом ветра за борт выбросило матроса. Звучит команда «Человек за бортом!», корабль ложиться в дрейф, за борт в штормовое море вывален катер. Первым из офицеров идти на спасение матроса вызвался мичман Нахимов. Катер отвалил от борта, матросы дружно налегли на весла, но шквальный ветер и сильный ливень не дали возможности приблизиться к утопающему и спасти его... Внезапно и корабль исчез из зоны видимости. А на самом корабле, также потеряв из виду катер, после четырех часов ожидания и лавирования в районе поиска, пришли к горестному выводу, что катер перевернулся и люди погибли. Последовала команда о прекращении поиска и продолжении перехода. Но в это время с салинга раздался крик: «Вижу катер!» Это произошло в неожиданный мимолетный просвет ненастья, но этого было достаточно, чтобы корабль изменил курс на потерянный катер. А на катере промокшие и продрогшие люди, выбиваясь из последних сил, подбодряемые мичманом Нахимовым, не потерявшим выдержки и вселявшим в них своим спокойствием и уверенными командами надежду, не переставая гребли, не давая стихии перевернуть катер. Но вот и они в просвете увидели уже уходящий родной корабль - а это могло означать, что теперь их может спасти разве только воля Божия. И так оно и получилось. Но и сблизившись с кораблем, им еще раз довелось уверовать в Божию волю: лишь только люди были подняты на борт, как налетевшей волной катер разбило в щепы. Этот случай на всю жизнь остался в памяти Нахимова, на всю жизнь сохранил он в своей душе глубокую благодарность к милосердию Божию». Такое самоотвержение ради простого матроса было естественным для Нахимова. И после, спустя много лет, будучи уже адмиралом, во время тяжелого осеннего похода Нахимов отказывался надевать пальто, до тех пор пока его подчиненным не выдали зимнюю форму. Какой пример для нынешних командиров! От Лазарева Нахимов впитал близкое и понятное и ему самому честное отношение к службе, небрежность к которой воспринимал как нарушение присяги. Море и морская служба были его всепоглощающей любовью - до того, что в жизни его, в его сердце не осталось места для женщин, для семьи, даже для «сухопутных» друзей. Для него Севастополь и Петербург, Лондон и Архангельск, Рио-де-Жанейро, Сан-Франциско и Сухум-Кале были не города, а лишь якорные стоянки. Вместе с Лазаревым Нахимов на фрегате «Азов» принял участие в Наваринском сражении. Ему, тогда лейтенанту, довелось командовать на «Азове» артиллерийской батареей; и тех, кто видел его в бою, поражали хладнокровие, четкость команд, храбрость молодого офицера. Вот как все это было: «1 октября 1827 года русская эскадра в Наваринской бухте приняла бой с превосходящим их почти вдвое турецко-египетским флотом. Три часа длился жесточайший бой, закончившийся полным разгромом противника. Особенно отличился в бою фрегат «Азов», уничтоживший в этом бою пять турецких кораблей, в том числе и флагманский фрегат. Но и сам «Азов» вышел из боя с большими повреждениями: ядрами были перебиты все мачты, в корпусе зияли 153 пробоины, семь из которых были ниже ватерлинии. Экипаж потерял 24 человека убитыми и 67 ранеными. Подвиг экипажа «Азова» был отмечен высочайшими наградами. Лейтенант Нахимов за храбрость и умелые действия в бою был досрочно произведен в капитан-лейтенанты и награжден орденом св. Георгия 4-го класса, а от правительства Греции был пожалован орденом Спасителя». Остались воспоминания одного моряка: «Во время сражения мы все любовались «Азовом» и его отчетливыми маневрами, когда он подходил к неприятелю на пистолетный выстрел. Вскоре после сражения я видел Нахимова командиром призового корвета «Наварин», вооруженного им в Мальте со всевозможной морской роскошью и щегольством, на удивление англичан, знатоков морского дела. В глазах наших он был труженик неутомимый. Я твердо помню общий тогда голос, что Павел Степанович служит 24 часа в сутки. Подчиненные его всегда видели, что он работает больше их, а потому исполняли тяжелую работу без ропота и с уверенностью, что следует им». Корвет «Наварин» был первым кораблем Нахимова под собственным началом. Этот запущенный трофейный корабль он за месяц превратил в образцовый.