– «Чем можно было ожидать»! – проворчал Брессинджер. – Вы знали, какие у него политические связи. Нема тому свидетельница, он сам вам об этом столько раз говорил.
Вонвальт стиснул зубы, словно их свело от раздражения.
– Правосудие Августа говорит, что Клавер нашел союзника в маркграфе Вестенхольце. Эти двое, судя по всему, хорошие друзья.
Вестенхольц был могущественным человеком, лордом Моргарда и известным в политических кругах смутьяном. Несколько недель назад мы проезжали через Моргард – крепость была самой северной точкой нашего маршрута, – но тогда маркграф отсутствовал, и мы не стали задерживаться там.
– Вести распространяются быстро, – сказала я. – Моргард и Гулич расположены совсем не близко.
– Августа умеет говорить с животными. Это одна из ее способностей. Полагаю, что по северу уже давно летают одна или две ее птицы, – сказал Вонвальт и помедлил. – Она уделяет много внимания политическому положению Ордена.
– И вам бы тоже не мешало его уделять, – сказал Брессинджер.
Я ожидала, что Вонвальт осадит пристава, но он лишь раздраженно посмотрел на него.
– Ну и что с того? – наконец сказала я. – Вестенхольц может идти лесом. Вы же Правосудие.
– Вестенхольц имеет влияние на млианарских патрициев в Сове, – мрачно сказал Вонвальт. – Млианарские патриции же имеют влияние на саварских храмовников.
Мне были знакомы все эти имена, и ни одно из них не означало ничего хорошего. Млианарские патриции были могущественной фракцией сованских аристократов, которые исторически выступали против династии Хаугенатов, последними представителями которой были внуки императора Кжосича IV. Саварские храмовники были воинственным Орденом ортодоксальных неманцев, которые своими нерегулярными походами против неверных расширяли южные границы Империи в землях Пограничья. Эти две группы на протяжении веков были связаны традициями, деньгами и землями, и сейчас они вместе вернулись к жизни на политической арене.
– Похоже, патре Клавер продвигал интересы саварцев гораздо дольше, чем говорил в Рилле. Он объездил всю Империю, упрашивая лордов расстаться с землями, деньгами, сыновьями и дочерями ради очередного похода на юг. Августа обеспокоена этим и считает, что поход на юг может с легкостью превратиться в поход на север.
– Она что, считает, будто храмовники пойдут войной на Сову? – спросила я. – Зачем?
Вонвальт пожал плечами.
– Сова уже много раз сталкивалась с вооруженными восстаниями. Млианары – смутьяны, жаждущие власти. Достаточно посмотреть лишь на недавнее прошлое Совы, и ты увидишь, что происходит, когда жаждущие власти смутьяны заключают союзы с армиями фанатиков.
Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
– Вы одним махом нажили себе слишком много врагов.
Теперь Вонвальт раздраженно посмотрел уже на меня.
– Да уж.
– Nyiza, – Брессинджер выругался по-грозодски и легкомысленно пожал плечами. – Ну и что? Подумаешь, кто-то задел гордость Клавера. Видит Нема, он давно на это напрашивался. Хелена права, вы – Правосудие. Что он сделает? Попытается поквитаться с вами из-за столь мелочных обид? Выступить против вас – значит выступить против самого Императора.
– Вот только… – начал Вонвальт, и у меня внутри все сжалось. Мне всегда было спокойнее думать, что власть Вонвальта абсолютна. Услышать от него самого, что у нее есть свои пределы, было крайне тревожно. – Судя по всему, Орден магистратов впал в немилость у Императора. Ни для кого не секрет, что неманцы уже несколько лет болеют о том, чтобы силы Ордена вернули Храму. Пропади моя вера, даже Клавер об этом не умолкал. А магистру Кейдлеку хватило глупости предложить, чтобы взамен Орден оставили в покое. Императору не понравилось, что Кейдлек пошел на уступки.
Какое-то время я, потрясенная, сидела молча.
– Император не может рассориться одновременно и с млианарами, и с Орденом, – пробормотал Брессинджер. – Это же два из трех Сословий Империи, а третье возглавляет он сам. Так у него закончатся союзники.
– Именно, – сказал Вонвальт и вздохнул. – Из письма ясно, что Правосудие Августа сильно встревожена, и это неудивительно. На власть Ордена уже давно смотрят с завистью. Я всегда придерживался мнения, что когда-нибудь сочетание определенных обстоятельств ограничит влияние Ордена, а вместе с ним и верховенство общего права. Хотя Император и трудный человек, он всегда доверял своим магистратам надзор за соблюдением законов. Если к власти придет некто вроде Вестенхольца или, упаси небеса, какой-нибудь неманец, Аутуну придет конец.