Надо сказать, что борделей в нашем городе как говна в сортире. Но самый выдающийся из них - сауна "Золотая Рыбка". А особен он тем, что там обслуживают лиц неправильной ориентации. Я сразу предупреждил спутников, чтобы улыбки не расточали, глазки не строили, а то возможны осложнения. Нет хуже бабы, чем голубой мужик. Надо было так и назвать - "Голубая рыбка".
Эн припарковал машину на противоположной от сауны стороне.
Чтобы попасть внутрь надо знать пароль и отзыв. Меняется он семь раз в неделю, но особым воображением голубые не страдают, и поэтому запас весьма скуден и каждую неделю повторяется. Сегодня например, среда, и пароль будет: "мойте руки перед едой", а отзыв: "а х.. перед е.лей".
Дверь открыл гермафродит Степаша. Он сразу узнал меня и тщетно попытался захлопнуть дверь, но моя рука оказалась проворней. Я сомкнул свои пальцы на его запястье и с силой вывернул его руку, одновременно пихнув коленом дверь, так что от дверного глазка на его лбу проявилась аккуратная вмятина. В дело рискнул вмешаться еще один, но я его успокоил своим коронным номером - подкат под ноги с последующим отбивание того места где у нормального мужика такие круглые штучки. У них видать тоже есть, иначе бы так не корчились. Ко мне присоединился Эн.
Хулейкин помог вырубить третьего, неожиданно налетевшего с лестницы черного хода. Пока кончено. Шума особого не было. Можно идти дальше.
Вошли в большой зал. В нем тринадцать дверей. Отдельные кабинки. Я кивнул Эну с Хулейкиным, чтобы они следили за выходом и никого не выпускали, - я сейчас всю эту шваль вытащу.
Заваливаюсь в первую кабину, а там один голубок прочищает другому прямую кишку. Оба от удовольствия жмурятся.
- На выход, - крикнул я и пушкой махнул.
Потом в следующую и так далее. Вой конечно стоит невообразимый, голубые возмущаются, кричат о нарушении каких-то там свобод, Эн уже сачка начал давить, только я срал на них, меня не проймешь. Может быть в Америке гомики могут делать, что хотят, а у нас, пока жив Козьма Прутиков и другие нормальные мужики, не бывать этому.
Наконец из десятой каморки выуживаю Валеру. Да не одного а сто старым извращенцем Арахисом. Теперь то я понимаю, почему его так прозвали, у него оказывается жопа рельефная как кожура у арахисового ореха.
У Арахиса жидкий стул от страха открылся, пришлось приказать заткнуть ему дырку чем-нибудь. Кругом голые все, ничего кроме естественных затычек нет, а мне жалко свой пистолет использовать. В общем оттащил Валеру в сторонку, чтобы не смотреть как голубые с Арахисом разбираются. Ей богу, стошнило бы.
- Ну что, субчик, допрыгался? - Я вцепился в его ухо и потянул вниз, чтобы сравняться в росте.
- Чего надо, Прутиков? - пытается храбриться Валера.
Я его для профилактики башкой в тазик с водой опустил. Минуты на две. Брыкается. Ничего. Потерпит. Уже не шевелится. Вот теперь пора.
- Кто тебе платит?
- Я его не знаю.
Продолжим сеанс.
- И все же?
- Честное слово не знаю.
После третьего окунания я ему начинаю верить.
- Но хоть что-то ты знаешь?
- Да, - нехотя соглашается Валера.
- Рассказывай.
- В тот вечер подошел ко мне один тип, я его до этого ни разу не видел. Он сказал, что заплатит мне круглую сумму, если я не позволю тебе встретиться с Петровичем.
- Когда это было?
- Примерно за пять минут до твоего появления на кухне. Я тут же подговорил новенького.
- Он что, твой любовник? - впрочем, можно было и не спрашивать.
- Ну а бабу ты помнишь? Выходила она после меня?
- Да была. Только никто кроме меня ее не видел. Тот, который предлагал деньги, просил, чтобы я ее незаметно вывел на улицу.
- Ее кто-нибудь ждал?
- Машина была темного цвета.
- Это мне ни о чем не говорит.
- Подожди. Когда мимо проехала другая машина и посветила фарами, то у нее на стекле полоса выступила, я хорошо помню.
- Царапаное стекло. - это я скорее себе сказал.
В этот момент прозвучал выстрел. В ту же секунду, еще не врубившись в ситуацию, я собирался задать Валере очередной вопрос, как он охнул и, обмякнув, навалилися на меня. Я обернулся. Позади меня колыхнулась ширма. Я бросился к ней и отдернув, увидел еще открытую дверь. Ход на чердак.
Я рванул по лестнице наверх, слыша позади возгласы Эна и Хулейкина.
Чердак нас встретил поднятой беглецом пылью и затхлым воздухом. Впереди сверкало отверстие люка. Крыша над нашими головами прогибалась и грохотала под чьми-то стремительными шагами. Наугад я сделал два выстрела. Стало тихо.
Забыв этот старый трюк, я высунулся из люка и чуть не получил пулю. Второго выстрела не последовало: беглец предпочел скрыться за трубой. Я выпрыгнул на крышу и откатился на несколько метров в сторону. Оказалось напрасная предосторожность: слышно было как гудит железная рама, опоясыващая крышу. Спускается по пожарной лестнице, гад.
- Давай скорее, - заорал я Эну, рискнувшему выглянуть из чердачной дыры.
Ох уж мне эти горе-разведчики. Ничего-то они не могут. Только обуза.
Убийца уже успел спуститься вниз. Но место открытое, народу никого и спрятаться негде, ну я и шмальнул в него четыре раза. Никогда я не стрелял так плохо, как сейчас. Только вторая и третья пули достигли цели и неопасно ранили его, но он успел добежать до забора и выбив доску, скрыться.
Спускались мы, потеряв уйму времени. Конечно за забором уже никого не было.
Я был зол как изголодавшийся людоед, добыча которого только что улизнула. Эн смутился, чувствует, собака, чье мясо съела. Хулейкин же хрен. Лыбится.
- Вы как хотите, а я отчаливаю. Каждый подыхает в одиночку.
- Ну уж нет, нам тебя приставили, что же ты - на самом интересном месте нас покинешь?
- Да я лучше пулю где-нибудь поймаю, чем с вами мотаться. Что толку то? Спецы хреновы.
- Ну ладно, хочешь я тебя командиром назначу? - подлизывается Эн.
- Ничего я не хочу.
Хулейкин тем временем отошел в сторонку, чтобы слить, я воспользовался этим, чтобы переговорить с Урезом.
- Бабу у меня захватили в заложники. Похоже что те, кто замочил Петровича и Триппера, а теперь и Валеру.
- Что они хотят?
Ну я ему и выложил все, про окурок, и про то как наблюдал как убили Люэса, про разговор и так далее. Все.
- Ну что же, сообща мы можем найти выход.
- С Хулейкиным? Он мне не нравится.
- Ну а что прикажешь делать - мы одна команда.
- Ладно. - пришлось возвысится над эмоциями и рассказать обо всем и Хулейкину. Он воспринял все достаточно серьезно и, на удивление, ни разу не ухмыльнулся.
- Интересно, а зачем им эта проклятая сигарета? Это как нибудь вяжется с тем, что Люэс был табачный магнат?
- Непонятно. Но я думаю, мы это скоро узнаем. - Эн ободряюще стукнул меня в грудь, так что я едва не закашлялся. - Говори, куда едем.
- Ко мне домой. Все легкие отбил...
Глава 6.
В квартире побывала по меньшей мере татаро-монгольская орда. Все вещи разбросаны, растоптаны, пол заблеван и усыпан осколками посуды из развороченных шкафов, пятна крови превратили часть пола в цветочную поляну. Я представил Долорес в образе рассерженной горгульи и с удовлетворением отметил, что нападавшие легко не отделались. Разгром квартиры очень красноречиво подтверждал мои мысли.
Среди полной неразберихи я пытался найти хоть что-нибудь, могущее вывести на след похитителей.
"Неужели Долорес ничего не оставила?"
- Черт, ни одной зацепки. - взрываюсь я. - Хотя есть одна. Ребята, обратно в "Айсберг".
- Кто-то же должен был видеть, как угоняли мой мотоцикл. - говорю я, когда мы несемся по городу обратно к ресторану. И надо опросить всех насчет машины с царапиной.
- Если это сделал Люэс, то он знал о готовящемся убийстве, - анализирует Эн - но что его связывало с Петровичем, вот вопрос.
- Его скорее всего убрали те, кому он мог составить конкуренцию, как табачный барон. - присоединяется Хулейкин.