Поправив смокинг, Кирилл вышел из-за перегородки, намереваясь уйти.
— Что? Софочка поделилась с вами своими художественными концепциями? — откуда ни возьмись, появилась, хихикая, уже, весьма захмелевшая Лика. — Уделите же чуточку внимания, господин детектив, и другим дамам. Ведь мы не в пустыне, где есть только одна женщина — наша божественная Софья.
Она взяла его под руку и повела к большому дамскому кружку, сконцентрировавшемуся вокруг худой, лет пятидесяти пяти женщины в бриллиантах на сером бархате платья.
— Вот: привела, как обещала, — икнула Лика. — Частный сыщик… иголку найдет!
Энергично размахивая руками, она принялась расхваливать Кирилла. Рабская привычка делать королей въелась в нее настолько, что срабатывала автоматически. Наконец она опомнилась.
«Черт! Чего это я раскудахталась?! Делаю этому мальчишке рекламу совершенно бесплатно, альтруистка нашлась!.. Правда, он такой синеглазый… красивый… и опять Софке достанется!.. Хуже собаки живу: той хоть объедки со стола бросают, а мне только: "Проваливай!" Эх!..»
Движением головы она подозвала официанта.
С глубоким вниманием выслушав цветистые дифирамбы Лики, дама в сером бархате вскочила и, протянув руки к Кириллу, патетически воскликнула:
— На вас, на вас вся надежда! Садитесь рядом со мной!
Кирилл нехотя повиновался. Римма, так звали даму, яростно принялась что-то говорить, поминутно обращаясь к нему, но он почти не слушал. Его взгляд метался по залу. О! Он даже привстал, но тут, же был посажен на место железной рукой Риммы. Кирилл увидел, как Софья с батюшкой скрылись за ажурной перегородкой. Кровь ударила ему в голову.
«Черт возьми!.. Неужели?!..»
Взглядом он постарался отыскать Вадима. Лицо Вадима было бледно, губы сжаты, глаза устремлены на перегородку.
«He один я мучаюсь», — злорадствовал Кирилл.
Он даже не подозревал, что может испытывать такое острое чувство ревности. Усилием воли Мелентьев заставлял себя успокоиться.
«Какое мне дело до этой великолепной шлюхи!.. — Огромное! — возразил внутренний голос. — Ты теряешь контроль над собой! Ее чувственно-равнодушный взгляд разбудил твои дремавшие страсти. Ты хочешь стать ее властелином, а смог стать только рабом».
Яростное чувство презрения к самому себе и обида на Софью воспламенили его щёки. Он хотел только одного — уйти! Но рука Риммы время от времени цепко хватала его за локоть.
К счастью его отвлекли глаза Анны, тоже сидевшей в этом кружке. Она внимательно смотрела на него, словно пыталась понять: он уже знает «то» — или еще нет.
«Вот тоже дура!.. Что-то знает — и молчит», — злился Кирилл.
Наконец ему удалось успокоиться, и он услышал, о чем, без умолку с театральной аффектацией повествовала увядшая красавица.
«Э!.. Да тут целое феминистское общество сидящих за богатыми мужьями дамочек, мечтающих о какой-то там им только ведомой свободе… — отметил про себя Кирилл.
— Удивительная, удивительная женщина, — прижимая руки к груди, говорила Римма. — Я познакомилась с ней в Испании… Найти в себе силы и смелость разойтись с богатым мужем!
воскликнула она и, переполненная восхищением, замолчала.
— А мы?! — вновь обратилась она к своей аудитории. — Мы ноем, ненавидим, но не решаемся на развод. Терпим измены, вдыхаем в собственных постелях мерзкий запах чужих духов…
Глаза дам тревожно забегали от слишком правдивых слов Риммы, и каждая старательно принялась делать вид, что это касается только сидящих рядом, но никак не ее.
— Она через все это прошла, — между тем, надрывно вздохнув, продолжала Римма, — и знает, какое это унижение — быть зависимой. Но… «Per aspera ad astra» — «Через тернии к звездам!» — торжественно воскликнула Римма. — Она разошлась с мужем, открыла свое дело и теперь, почти как у Чехова, помните? — «Я свободна, здорова, знатна и богата… главное, знатна и богата…»
— Что?! Неужели и ты решилась, Римма?! — не выдержала одна из дам.
Римма обвела свой кружок многозначительным взглядом.
— На развод я, конечно, не решилась… — легкий вздох разочарования выпорхнул из полуоткрытых от напряженного внимания ртов, — но объявила мужу, что хочу открыть бутик, и для начала мне необходима финансовая поддержка с его стороны, — не без гордости произнесла она. — И что он мне ответил? — выдержав паузу, обратилась Римма к своим слушательницам. — Вы не представляете, что он мне ответил: «C твоей головой, переполненной цитатами и страстью к театру, ты прогоришь в первый же месяц». Я настаивала, но он все равно отказал, сказав, что это — очередной каприз заевшейся дамочки. Каково?!