— Седьмой — наш, материальный, — сказала Ольга.
— Точно, — обрадовался Пугик.
— И что же они из себя представляют? — заинтригованно поинтересовался я.
— Спросил ты, Журавлев, у больного о здоровье! — фыркнул Пугик. — Откуда мне точно знать? Вон, сам Экклезиаст специально, как для тупых, в своей книжке записал, что человек, сколько бы не трудился в познании, не может постичь суть дел Бога, творящихся на Земле! НЕ МОЖЕТ! Усек? Не по адресу вопрос...
Никогда бы не подумал, что Пугик может интересоваться подобными вещами. Ничего себе, кто б еще о бригадах охотников за металлоломом байки травил...
— Как по мне — ты здорово подкован в этой области, — не сдержался я.
— Так, ведь интересно, — откликнулся мой институтский друг. — Для меня это — как хобби, Серега. Кто-то водку жрет, ведрами, кто-то шлюх в бане тискает, а я — книжки на ноутбуке читаю. В свободное от своего железа время, ясен пень. Жрать-то что-то надо, а изысканиями в оккультных областях на сегодняшний день не прокормишься. Оно и понятно, мир-то — материальный. Самый низкий, все прочие, как я сказал — там, — он воздел палец к потолку кабины, обшитому посеревшим от времени пластиком.
— Как-то это сложно представить, — немного помолчав, признался я. Честно старался, без дураков. Но, не получилось ни черта.
— А ты попробуй в категориях нашего сугубо материального мира, как я только что сказал. Вообрази себе, Серега, семикомнатную квартиру, в которой одна комната располагается над другой. Это — и есть ты. Только торчишь ты в бельэтаже, точнее, сознание твое торчит, поскольку заперли его там, и что творится на твоей, можно сказать, кровной жилплощади семью этажами выше — неизвестно. Проходной двор там, или притон, или заколочено все, и пыли по колено навалило, не понять. Доступа нет. Двери запечатаны. А большинство, так и вообще не знает, что они где-то есть, двери эти. Прозябают в полуподвале, и жизни радуются.
— А как такое может быть с точки зрения науки? — я решил напомнить ему, что мы все-таки по образованию — технари.
— Да не доросла наука до таких высот, — пожевав губу, молвил Пугик. — И, к слову сказать, вряд ли кто ей позволит дорасти. Как это может быть, спрашиваешь? Ну, грубо, к примеру — каждый из тонких миров со всеми своими потрохами сложен из атомов с внутриатомными температурами, на порядок отличающимися от наших. Или, элементарные частицы имеют какую-то другую частоту колебаний. Да мало ли что может быть еще...
— К слову, Гермес Трисмегист, — продолжал Пугик, — которого средневековые алхимики и философы считали своим главнейшим корифеем, учителем и наставником, утверждал, что семь миров, в которых находятся наши оболочки, разнятся друг от друга частотой колебаний. Любопытная мысль, согласись, появившаяся у человека, родившегося задолго до Иисуса Христа.
— Гермес, если не ошибаюсь, это ведь греческий бог? — уточнил я, демонстрируя — кое-что, да знаю.
— Гермес — греческий, тут ты прав. Касаемо личности Трисмегиста — мнения разные. Те ученые, которым традиционно все ясно и понятно, называют Трисмегиста синкретическим Божеством. То бишь, не было такого мужика, и даже божества такого не было, слепили его из того, что было. Взяли кусок от древнегреческого Гермеса, полтора куска — от египетского бога Тота, склеили. Но, те, кто за репутацию мундира не опасаются, прямо ассоциируют Тота и Трисмегиста, мол, это был один персонаж. А, Тот, Серега, парень из одной команды с Осирисом, в том случае, конечно, если предположить, что они оба — были на самом деле. Не забывай, мы ведь лишь гипотетически допустили такую возможность.
— Я этого не забыл, — заверил я.
— Вообще, парень этот, которого древние египтяне прозвали Тотом, личность еще более странная, чем сам Осирис. Египетская Книга мертвых описывает его великаном в одежде, напоминающей скафандр. Ну, ты о нем, наверняка, читал, недаром же сны с участием Осириса видишь...
— Впервые в жизни слышу это имя, — не стал скрытничать я.
— Понимаешь, Сережка, — подала голос Ольга, — по современным представлениям сны являются плодом деятельности подсознания, ты ведь это и без меня знаешь. Во сне мозг переходит в дежурный режим, но некоторые из его участков тормозятся позже других. Считается, они и генерируют сны, и медленные, и быстрые. Это, скажем так, официальная научная точка зрения. Она, как ты, должно быть, догадываешься, не единственная.
— Догадываюсь, — протянул я.
— Есть такое предположение, что во сне можно невольно проникнуть в те тонкие миры, о которых мы говорили, туда, где время течет по-другому, или в свои прошлые жизни, в параллельные реальности, как хочешь их назови. Понимаешь?
Естественно, я сообразил, куда она клонит. Во сне я побывал в Египте времен Тота и его приятеля Осириса. Индюк бы не понял ее логики. При этом, я наблюдал не совсем тот Египет, который на самом деле был. Скорее, его проекцию, отображенную на астральном экране.
Ну, держитесь не падайте…
— Конечно, такое трудно себе представить, — подключился из-за руля Пугик. — Особенно, слету...
— Не то слово, — протянул я.
— С другой стороны, а червячные дыры, по-твоему, легко поддаются осмыслению? А то обстоятельство, что наша Вселенная свернута в апельсин — укладывается в голове без литра водки? Между тем, и первое, и второе, теоретически обосновано Альбертом Эйнштейном еще в середине минувшего века, и пока что, Серега, никто не назвал его прожектером, балаболом, трепачом, и другими аналогичными словами. Напротив, Эйнштейна почитают, как величайшего физика. Только, как это понимать, искривление пространства гравитационными полями, под воздействием которых время начинает бежать вспять, а геометрией Эвклида, привычной со школы, только одна прямая способна пройти через две точки, и все такое, помнишь, можно смело подтереться, как, кстати, и физикой Ньютона. Конечно, легко себя убедить, будто это где-то там, в одной очень далекой Галактике, все не так, а у нас — все по-старинке и путем, только, кто за это поручится? Тот факт, что мы не видим радиоволн, не мешает нам пользоваться сотовыми телефонами. Электрического тока мы, кстати, тоже не в состоянии разглядеть, хоть и применяем сегодня, где только ни попадя, в любом долбанном электроутюге, миксере, и вплоть до электрического стула включительно. Нам, что и говорить, многое об электричестве известно, не мне тебе рассказывать, точную электротехнику в институте вместе изучали, от законов, которым оно подчиняется, до приблизительных размеров самого электрона. Один нюанс — что он собой представляет — хрен его разберет. И откуда берется, к слову, тоже. Опытным путем наткнулись впотьмах на то обстоятельство, что этот самый ток каким-то образом индуцируется в куске металла, если тот в магнитном поле кувыркается, и давай генераторы шлепать для гидро, тепло и атомных станций.
— Насколько я помню институтский курс, все эти устройства построены на преобразовании одних видов энергии в другие, — сказал я. — На реке вода, падающая под воздействием силы притяжения на лопатки турбины, вращает ротор, при этом в статоре индуцируется переменный ток. В тепловых и атомных станциях лопатки турбин вращаются благодаря пару высокого давления, в который превращается вода, нагретая либо при сжигании угля, либо в ходе управляемой ядерной реакции.
— Это понятно, — кивнул Пугачев. — Азы я и без тебя знаю, Серега. Человек в курсе, как произвести электрический ток, и куда и как его использовать. В фене, например, которым Олька волосы после душа сушит. И, при этом, никто, даже приблизительно, не может сказать, откуда в проводах оказываются свободные электроны, чтобы бегать нам на потеху, как белки в колесе. Каким-то образом возникают из магнитного поля, каким — мы толком не понимаем.
— Ты хочешь сказать, серферу вовсе необязательно обладать познаниями в океанографии и биологии, чтобы научиться кататься на волнах, так?
— Это ясно, — отмахнулся Пугик. — Я хочу сказать несколько иное. Наше современное бытие — это блуждание по тонкому льду, под которым скрываются бездны. Да и берегов не видать, лед есть, а что за река, откуда и куда течет, хрен разберет, все — на ощупь. Возьми те же иголки, которые восточные эскулапы не одну тысячу лет не без успеха втыкают в тела пациентов. Делается это, чтобы воздействовать на чакры, то есть, перекрестки между тонкими оболочками, освободив переходы для циркуляции жизненной энергии Ци. Но, что она эта энергия из себя представляет, им, вполне естественно, невдомек. Психическая энергия, говорят китайцы, как будто это хоть что-то объясняет. Такое ощущение, что ремесло свое они получили по наследству, от кого-то, гораздо более умного, кто жил, ну о-очень давно. Практические навыки сохранились, теоретическая база — была утрачена. С нашими современниками, согласись, аналогичная ситуация сложилась за куда как более короткий срок. Выключателем щелкнуть, каждый дятел — мастак, а пойди, сваргань элементарный ветряк. Кишка тонка…