— Вот, — сказала она, протягивая мне телефон.
— Звони сама, — отмахнулся я и, воспользовавшись подходящим моментом, расстегнул сумку. Нащупал пистолет, всунул за брючный ремень, выпустил наружу рубашку, чтобы он не бросался в глаза.
— Зоны покрытия нет! — сообщила Ольга через минуту.
— Как это?! — не поверил я.
— У нас же этот проклятый «Live»!
— А, — сказал я, — тогда ясно…
— Игорь, зоны покрытия нет! — повторила Ольга, с ноткой истерики, обещавшей перерасти в полноценную симфонию. — Игорь?! Ты слышишь меня или нет?! Я никуда не могу дозвониться!!!
— Ничем не могу помочь! — ее муж склонился к рулю и, кажется, что-то шептал. Может, молился, я не знаю. Пока они препирались, я, выключив телефон, снял заднюю крышку и извлек SIM-карту. Отметил, до чего же отвратительно дрожат пальцы, паника — не лучшее подспорье в критических обстоятельствах, только она не спрашивает разрешения, когда приходить. Что до Игоря с Ольгой, то они успели сцепиться не на шутку, наговорив друг другу порядком гадостей.
— Прекратите! — завопил я, протягивая SIM-карту Ольге. — Вставь и звони!
— Послушай, старик, — добавил я, обернувшись к Пугику. — Если тебе припекло во что бы то ни стало завести этот гребаный тарантас, давай попробуем толкнуть его с горы. — «Вектра» все равно стояла на склоне, так что попытка ничего не стоила, хоть я и не верил в успех.
Мой товарищ ухватился за эту идею, как утопающий за пробковый круг. Мы налегли на легковушку и, кряхтя, развернули ее носом к спуску.
— Ольга, живо в салон! — скомандовал я.
— Подождите! — взмолилась она. — Серый, какой у тебя PIN-код?
— Четыре единицы! Прыгай, говорю!!
Она не послушалась. «Вектра» подалась, мы с Игорем бежали по обеим сторонам машины, как бодигуарды у президентского лимузина. Ольга семенила следом, размахивая телефоном.
— Игорь?! Какой код перед «ноль-два» набирать?!
— Спросила у больного о здоровье!
— Свяжись с оператором! — крикнул я на бегу. — Он тебя переключит!
— Ребята, а где мы находимся?! Куда им ехать, а?!
— В Калиновку! — фыркнул Игорь. «Вектра» уже летела под откос, как сани в бобслее, подпрыгивая на кочках.
— Олька, прыгай в салон!! — заорал Пугик. Все равно у нее не было ни малейшей возможности на бегу набрать вожделенный милицейский номер, как, впрочем, и у милиции — прибыть к нам на помощь, даже если бы Ольга дозвонилась. По крайней мере, вовремя.
— Заскакивай, кому говорю!
— Но, я…
— Заскакивай, кретинка!
Она, наконец подчинилась, нырнула ничком на сидение, а через мгновение закричала, что выронила мобилку.
— Забудь!
— Как это, забудь?!
— Молча, блин!
Едва мы все очутились в машине, Игорь воткнул вторую передачу, чтобы запустить мотор на ходу. Как только он бросил сцепление, «Вектра» клюнула носом, Ольга полетела вперед, приложившись в подголовник лбом. Двигатель издал похожий на стон звук, но это было все, на что он сподобился.
— Ой! — жалобно вскрикнула Ольга, зажимая пострадавшую переносицу ладонью. Обернувшись, я заметил кровь между пальцами. Она казалась черной как нефть. Я поднял глаза чуть выше и обомлел, разглядев свет далеких фар в панораме заднего стекла. Внутри все похолодело, будто в желудок попал жидкий азот.
— Сзади фары! — сообщил я своим спутникам голосом, которого и сам не узнал. — Он возвращается! — Я предупреждал их, что так и будет и, на беду оказался прав.
— Это точно он, как ты думаешь?! — крикнул Игорь. Я очень сомневался, что это может быть кто-нибудь еще. Прямо над нашими головами громыхнуло, ливень, преследовавший нас по пятам в горах, полился так, будто небо лопнуло. Словно радовался, что настиг беглецов, и теперь спешил наверстать упущенное. Не знаю, как Пугик, но лично я теперь вообще ничего не видел. Фары не работали, дворники тоже, Игорь экономил заряд аккумулятора, все еще надеясь на чудо. Это было как в кошмаре, только без шансов проснуться, поскольку избавление означало смерть. «Вектра» снова разогналась, и Игорь повторил попытку реанимировать мотор на ходу. Нас понесло юзом, правые колеса соскользнули в канаву, превратившуюся в русло сбегающего с горы потока.
— Держитесь! — крикнул Игорь, неистово вращая рулем.
Мы переворачивались медленно, как во сне. Ольга заголосила, Игорь матерился, цепляясь за руль, от которого больше не было никакого толку. Я искал, за что бы ухватиться, но не находил ничего подходящего. Иссиня-черная пашня надвинулась на нас в боковых окнах, «Вектра» легла на бок. Проехала в таком положении метров десять, пока не завалилась на крышу. Никто из нас не пристегивался ремнями, мы все очутились на потолке. Оглушительная вспышка боли в правом запястье вышибла из меня дух. Забытье длилось доли секунды, истошные вопли спутников вернули меня обратно, в реальность, обернувшуюся фантасмагорией.
— Рука! — хрипел я, извиваясь, как дождевой червяк. — Рука, черт! — Кисть торчала под тошнотворно неестественным углом. От одного ее вида меня немедленно затошнило. — Я сейчас вырву, — пролепетал я.
— Сначала вылезь отсюда, пока не рвануло, — посоветовал Игорь. В салоне действительно попахивало бензином. Левый глаз моего приятеля заплыл, зато ноги, похоже, уцелели. Неистово работая ими, он выдавил водительскую дверь, деформированную при перевороте машины. Слава Богу, хотя бы Ольга была в относительном порядке. Пока ее муж сражался с дверью, она выбралась из кабины через проем заднего окна, каким-то образом избавившийся от стекла. Не оглядываясь и не обращая на нас ни малейшего внимания, Ольга, пошатываясь, заковыляла прочь, куда-то в ночь. Я решил, у бедной девочки шок, а может, и сотрясение мозга. Игорь выкарабкался из «Опеля» вторым, с грацией танкиста, покидающего подбитый танк через аварийный люк в днище.
— Где моя монтировка? — бормотал мой друг на ходу. Я последовал за ним, борясь с головокружением до звездочек в глазах. Снаружи неистовствовал ураган, дождь поливал нас как из брандспойта. Я сумел приподняться на локте здоровой руки, перед тем, как меня вырвало. Встав на колени и утерев рот, обернулся в поисках Ольги. Не хотелось, чтобы она увидела меня в минуту слабости, тем более, что текущая минута вполне могла оказаться последней. Ольги нигде не видно было, первым, что мне удалось разглядеть, была массивная фара. В конусе света, отбрасываемого ей, Игорь воинственно размахивал своей монтировкой, которую таки нашел.
— А ну, не дрыгайся! — властно приказали ему откуда-то из темноты, сгустившейся за фарой. Я подумал, что с таким голосом — только и идти служить в органы. А еще, с некоторым опозданием, что фара всего одна, и скорее всего, принадлежит мотоциклу.
— И железяку, свою, бхххх, кинь! — гаркнул все тот же милицейский голос. — Застрелю, на ххх! — с этими словами из мрака показалось широкобедрое, по-крестьянски мосластое туловище в фуражке, действительно похожей на милицейскую. С расстояния я не мог разобрать ни петлиц, ни погон, только расстреливаемый дождем силуэт, угрожавший моему другу коротконосым табельным пистолетом Макарова.
— Брось, бхххх, кому сказано!
Удивительно, с одной стороны мы совершенно не привыкли доверять милиции, и это правильно, она давно не заслуживает нашего доверия. Вместе с тем, инстинкт подчинения представителям власти, которая из поколения в поколение остается традиционно антинародной, какого б цвета флаги над ней не реяли, от красных до желто-синих и бело-голубых, заложен у нас в генах, точно, как у спартанских илотов. Игорь выпустил монтировку, и она с глухим шлепком исчезла в грязи. Не думаю, будто испугался пистолета, скорее поддался искушению переложить ответственность на плечи, украшенные аляповатыми милицейскими погонами, на которых я даже разглядел капитанские звездочки. Сами погоны были куцыми, это показалось мне немного странным. Кажется, такие короткие милиционеры таскали раньше, при дружно-оплеванных коммунистических временах. На каком-то этапе украинской независимости погоны сотрудников МВД подросли в длину, достигнув старых армейских стандартов. Военные же, напротив, скукожились. Когда-то я даже находил в образовавшейся пропорции глубокий символизм, ведь она целиком отвечала процессам, по ходу которых осколок некогда всемогущей милитаристской империи превратился в бессильное для внешних противников и чрезвычайно опасное для собственных граждан откровенно-полицейское государство. Эдакий восточно-европейский Парагвай на берегах Днепра, вместо берегов Параны. Впрочем, сейчас, конечно, я мог и заблуждаться. Не та у нас сложилась обстановка, чтобы спокойно размышлять о подобных вещах. Да хоть бы капитан, угрожавший пистолетом моему товарищу, вырядился российским кавалергардом или наполеоновским гренадером из Старой гвардии, какая мне могла быть разница?