— Впервые вижу недоносков, Станислав Казимирович, — хриплым шепотом откликнулся Новиков.
— А машина?
— Автомобиль, кажись, наш…
— Так какого, тогда, спрашивается, черта?.. — начал прокурор и умолк, прикусив язык, при виде шофера. Тот как раз тоже вылез из кабины.
— Петро?! — как ругательство выдохнул прапорщик.
— Кузьмук? — пробормотал Терещенко.
Если трое в штатском походили на помесь оперативников уголовного розыска с босяками, водитель «Уазика» смотрелся как милиционер, которого в срочном порядке, скорее, даже, по тревоге, отозвали из отпуска, который он проводил, скажем, на рыбалке. Его одежду составляли расстегнутый милицейский китель, наброшенный на волосатое голое тело, спортивные брюки и вьетнамки, обутые на босу ногу. В других обстоятельствах, в прошлой жизни, его вид наверняка бы вызвал у меня усмешку, а то и парочку едких замечаний, но, не теперь. Перед глазами проплыл образ оборотня, не успевшего скинуть волчью шкуру, или, напротив, еще не покрывшегося ею как следует, от кончика носа до хвоста.
— Впопыхах собирался, — процедил Новиков.
Его ладонь накрыла кобуру, пальцы легли на пистолетную рукоять. Голова наполовину офицера, наполовину дачника больше всего напоминала тыкву, из которой школьники мастерят страшные маски накануне Хэллоуина. Правда, вместо шеста от пугала тыква была посажена на внушительный корпус борца сумо.
— Странную компанию он себе подобрал, однако, — присвистнул Терещенко.
— Петро? — Новиков презрительно ухмыльнулся. — Да на нем клейма негде ставить, Станислав Казимирович. Самый грязный во всем подразделении офицер…
Я машинально представил сотрудников МВД, ползающими в большой зловонной луже.
— У меня на него — ничего… — несколько растерянно обронил Терещенко.
— А у меня ничего — на президента Пьющего, мать его за ногу! — желчно откликнулся Новиков, вынимая пистолет.
— Подбирайте метафоры, Новиков, — сдвинул брови заместитель Калиновского прокурора.
Их коротенькая перепалка вполголоса помогла мне догадаться, кого я лицезрю вероятней всего — того самого старшего лейтенанта, о котором впервые услышал от капитана Репы. Они якобы работали вместе, напарника Репы звали Петром. Репа еще удивил меня, сказав, что не знает, повысили ли кореша в звании?
Как только одно увязалось с другим, мне стало совершенно очевидно, с чем явился на хутор впопыхах одевавшийся милиционер-оборотень. Он прибыл, чтобы зачистить следы. Ну, а поскольку самого хутора и след простыл, его единственной задачей, вероятно, оставался мой рот, который ему надлежало надежно прихлопнуть. Набить сырой землей. Как странно, Терещенко верил мне примерно наполовину, с оговорками и допущениями, Новиков вообще грозился отвезти в дурдом. Тем не менее, нашелся НЕКТО, поспешивший выслать целую бригаду чистильщиков по моему персональному адресу. Я хотел поделиться соображениями со спутниками, но, не решился. Я ведь толком не знал, чего теперь ждать от заместителя Калиновского прокурора. Терещенко колебался, это было видно. Новиков — тоже, но то были колебания иного рода, прапор уже стискивал в руке пистолет. Значит, знал, с кем имеет дело.
Пока мы прятались в зарослях, не зная, на что решиться, события на поляне у «Волги» пошли развиваться, что называется, самотеком. От плохого к худшему, как, помнится, любил выражаться мой дорогой шеф, Юрий Максимович, во времена, теперь казавшиеся мне недосягаемыми. Естественно, и милиционера-оборотня, и его дружков уголовной наружности, первым делом привлекла наша бесхозная легковушка. Правда, машина оказалась запертой, Степа сработал оперативно. Один из штатских, я еще удивился, до чего же у него бледная кожа, пока не сообразил, что вижу альбиноса, предложил выбить стекло.
— Та погоди ты! — фыркнул Кузьмук, отдуваясь. Лишнего весу в нем было килограмм пятьдесят, не меньше. — Все вам, малолеткам, ломать… — с трудом нагнувшись, милиционер сверился с государственным номером.
— Мента вашего недорезанного тачка?! — нависал над ним Альбинос. Новиков, в бурьянах, заиграл желваками.
— Терещенко, — сопя, отозвался Кузьмук.
— Это того пхххххх зххххххххх, который повсюду свой вонючий нос сует?
— Вопрос, где он сам, — с тревогой оглядываясь, бросил оборотень. — Может, только машину свою Новикову дал…
— Без разницы, — отмахнулся Альбинос. — Если вместе шатаются, нам только на руку. Ладно, чего встали, пошли искать.
Как вы понимаете, поиски не затянулись. Буквально через пару минут в лапы бандитов попался Степа, бедолага прятался за ближайшим валуном. Двое молодчиков рывком поставили парня на ноги.
— Что за штрих? — Альбинос обернулся к Оборотню.
— Водила, из прокуратуры.
Локти и колени Степана были перепачканы свежей глиной, в свитере засели полевые колючки.
— Отдохнуть, бхххх, прилег? — с издевкой осведомился Альбинос.
— Что-то типа того, — мрачно отвечал Степа.
— Я тебе сейчас организую отдых! — взвился Альбинос.
Я не большой специалист по части влияния наркотиков на организм, но, сдается мне, именно такими, взвинченными и дерганными, полагается быть наркоманам под дозой. Или, в ее ожидании…
— Вечный, на ххх, сон, — поддержал Альбиноса один из штатских.
— Тихо, тихо, — вмешался Кузьмук, протискиваясь между Степаном и парнями. — Где начальство потерял, браток?
— Что будем делать? — отрывисто спросил Новиков у Терещенко.
— Выждем…
— Чего ждать-то, Станислав Казимирович?!
Из-за них я не расслышал, что ответил проходимцам Степан. Мелькнул кулак, что-то громко хрустнуло, скорее всего, переносица. Наш водитель очутился на ягодицах.
— Еще раз не по теме вякнешь, пххххх, говно жрать заставлю! — встряхивая поработавшую кисть, предупредил Альбинос. Никогда бы не подумал, что у него может быть удар такой силы, внешне он выглядел довольно щуплым.
— Где гхххххх, которых ты привез?! — повторил вопрос Кузьмук.
— Грибы собирают, — глухо, через окровавленные пальцы, сообщил Степан.
Лицо Альбиноса исказила гримаса ярости, обещавшая нашему водителю большущие неприятности, но они не состоялись, потому что терпение Новикова лопнуло.
— Стоять!! — рявкнул прапорщик, с лязгом передергивая затвор. Грохнул выстрел, пуля ушла в небо, к звездам, едва проступавшим размытой сыпью, сквозь плотную пелену облаков. Кузьмук охнул от неожиданности, парни в штатском едва не подпрыгнули. Альбинос прищурился, стоя в напряженной позе, не человек — нерв.
— Никому не двигаться! — предупредил Новиков, выходя на свет. — Кто шелохнется — застрелю на хрен!
— Серый... — не сводя глаз с направленного на него дула, пробормотал Кузьмук. — Ну, ясно. У кого б еще хватило мозгов вляпаться в такое говно… — Его гортань судорожно двигалась. Голос, стоило милиционеру угодить под прицел, утратил прежнюю зычность и звучал так хрипло, будто Кузьмук стал жертвой скоротечного фарингита.
— Оружие на землю, Кузьмук! — распорядился прапорщик, не вступая в прения. — И, без глупостей. Рыпнешься — мигом схлопочешь пулю! Я предупредил!
— Я, бхххх, всегда знал, что ты — конкретно контуженный, — справившись с первым потрясением, Кузьмук даже ухитрился изобразить нечто отдаленно напоминающее ухмылку. — Убери пистолет, Серый. Ты чего, сдурел? У меня распоряжение самого Павла Иваныча — доставить для допроса того клоуна, который утром в больничке начудил.
— А водителю моему лицо разбивать тоже Павел Иванович велел?! — ледяным тоном осведомился из темноты Терещенко. Двинулся на свет. Я последовал за ним, как был, в наручниках.
— А, Станислав Казимирович, и вы, значится, здесь? — скалясь при нашем появлении, обронил Кузьмук. — То-то я гляжу, Новиков расскакался, как горный козел. Теперь хотя бы ясно, с чего.
— Рад за вас, Кузьмук, — с презрением парировал Терещенко. — Это хорошо, что вам многое ясно. Надеюсь, и я проясню для себя ряд вопросов, когда вы на них ответите. Только не здесь, а в прокуратуре. Новиков, арестуйте их всех.
— Да какие основания?! — взревел Кузьмук. Его напоминающая тыкву физиономия пошла густыми бурыми пятнами.
Теперь, когда расстояние между нами сократилось, я смог пересчитать звездочки у него на погонах. Накопилось на капитанское звание. Значит, все же повысили, хоть и ненамного.
— Пистолет, — поторопил коллегу прапорщик. — Левой рукой. Только медленно, Кузьмук. Даже не дыши.