Я обнял Светлану правой рукой, левой, она у меня сильнее, поднял Юльку, прижал к груди. Мы снова спустились в парк, разбитый на склонах. Он почти обезлюдел, шаги звучали непривычно гулко. Света молчала. А я все ждал, когда жена станет расспрашивать, кто такая Ольга. Было жаль наших последних минут, которые мы рисковали израсходовать впустую. Но, моя жена задала совершенно неожиданный вопрос:
— Скажи мне, Сергей, этот парень, Игорь, он — действительно твой друг?
Мы остановились у старой ротонды, далеко внизу сонно плескалось море. Из ресторанчика дальше по берегу летела музыка, кажется, кто-то пел вживую. Я все мешкал, не зная, что ответить жене. Она спросила не просто так, а мне не хотелось лгать. В институте мы были — не разлей вода, но с тех пор ее немало утекло. Я загудел в армию и прослужил два года, а, по возвращении узнал, что девчонка, которую безумно любил, стала его женой. С тех пор мы ни разу не виделись. Конечно, прошло немало лет, я нашел другую, и она склеила мое разбитое сердце по кусочкам, сперва заполнив его собой, а затем, и подарив мне Юлию. Впрочем, какое это имело отношение к Пугику?
— Отчего ты спрашиваешь? — сказал я, почувствовал предательскую хрипотцу и очень надеясь, что жена спишет ее на мой послеобеденный заплыв.
— Потому, что люблю тебя, — ответила она. Юльин нос уткнулся мне в ключицу, дочь задышала глубоко и ровно, уснула, как ни крепилась, обещаясь проводить папочку. Я привлек Свету свободной рукой, мы соприкоснулись лбами.
— Я тебя тоже люблю, — прошептал я, подумав о словах поэта, мечтавшего, чтобы мгновение остановилось. Хотел поцеловать жену, но она неожиданно отстранилась.
— Глупо звучит, — Света порывисто вздохнула, и лишь теперь я понял, насколько она расстроена, — но, мне кажется, что…
— Что? — еле слышно спросил я.
— Что ты не вернешься, — выпалила Светлана, теперь она выглядела испуганной. Как маленькая девочка, которую вот-вот оставят в лесу. — И мы с Юлькой никогда тебя больше не увидим…
Глядя в ее встревоженные глаза, я, неожиданно для себя, вспомнил роман «Сицилийский специалист», который прочел в юности. Его печатали в одном из толстых литературных журналов. Там, в финале, на последних страницах, прозвучала похожая фраза, и, к слову, стала для главного героя роковой. Правда, роман был о жизни мафиози, я, как системщик, все же находился в иной группе риска. С другой стороны, неисповедимы пути Господни…
— Глупая, — прошептал я, целуя жену в висок. На самом деле, я никогда не считал Светлану глупой.
III. Дорога
Ровно в десять, как и обещал, Игорь подкатил к нашему корпусу в видавшем виды «Опеле Вектра», еще резвом, судя по утробному рыку мотора. Из-под кормы легковушки торчало целых две выхлопных трубы, машина была, как это принято говорить сейчас, нафарширована по самое не могу, со спойлерами, антикрыльями и ксеноном. На моем приятеле были джинсы и футболка, на талии виднелся увесистый пояс-кошелек, в народе именуемый «напузником». Ольга надела простенькую белую блузку навыпуск поверх бежевых шорт.
Пока я топтался у багажника со спортивной сумкой (я собирался ехать налегке), Пугик шагнул к моей жене, взял за запястье.
— Доставим в целости и сохранности, — усмехнулся он. — Нет повода волноваться, madame.
Света ответила вымученной улыбкой и Игорь, кивнув, перехватил у меня сумку. Я в последний раз обнял жену. Юльку мы оставили в номере, в тот вечер мне не пришлось исполнять наш священный ритуал: ни читать на ночь, ни рассказывать сказки. Я предвидел, утром дочка расстроится не на шутку, как только сообразит, что к чему. С другой стороны, не будить же было ее.
— Всего два дня, солнышко. Оглянуться не успеешь, — пообещал я, не зная, что не сдержу слова, и чувствуя лишь стыд малодушного человека, уступающего обстоятельствам без боя, поскольку они сильнее, прекрасное оправдание, не так ли? Мне невероятно захотелось обнять жену, а потом объявить ей, что я остаюсь, пошел этот Юрий Максимович в задницу. Но, не решился. Когда я положил ей руки на плечи, Света на мгновение отпрянула:
— Только попробуй не приехать, — сказала моя женщина, перед тем, как наши губы сомкнулись.
***
Первые семьдесят километров пролетели на одном дыхании. Игорь оказался лихачом, куда там мне. Ольга, как я заметил, ему полностью доверяла. Расположилась на заднем сидении, меланхолично поглядывая в окно. Я еще переваривал расставание, оставившее необъяснимо тягостный осадок, потому только бросил мимоходом:
— А ты ас, Пугик… — Это было его студенческое прозвище. Не помню, чтобы на потоке его хоть кто-то называл по-другому.
— У-двас, — словами из «Небесного тихохода» отшутился он. — Я тут ни при чем. Что поделаешь, машина — бритва.
— Бритва, — согласился я. — Чувствуется. У тебя какой объем мотора, литра два?
— Три, — с гордостью поправил Пугик. — Специальный вариант, гансы сделали ограниченную партию для полиции. Два распредвала, шестнадцать клапанов, сто семьдесят шесть лошадей под капотом.
— Табун, — пробормотал я. — А внешне не скажешь…
— А внешне и не надо, — отмахнулся Игорь. — У меня объекты по разным областям раскиданы. С утра прыгаю в корыто, и давай петли наворачивать, как в той поговорке про бешеную собаку, для которой триста километров не крюк.
— Ты, вообще, чем занимаешься? — мне пришлось перекрикивать шум мотора, прямоточные глушители «Вектры» и, правда, ревели, будто стадо буйволов, стоило Игорю лишь слегка побеспокоить акселератор.
— Добиваю закрома Родины, — не колеблясь, ответил Пугик.
— Как это?! — удивился я.
— Ты что, с Урала? — Он криво ухмыльнулся. — Тебе справочник «Промышленные предприятия Украинской ССР» за восемьдесят девятый год никогда на глаза не попадался?
Я покачал головой:
— Нет, а что?
— Приедем домой, я тебе покажу. Если, конечно, захочешь. В нем — дюжина томов, такая вот стопка…
Из его жеста я заключил, что увесистая.
— Полезное издание, — продолжал Пугик. — Хоть и раритет. Ее бы в качестве главного экспоната в Музей Советской Оккупации поместить, слыхал, наверное, недавно открыли в Киеве какие-то мудаки под патронатом этого недоумка — Пьющего. Наглядно бы демонстрировала, как чертовые оккупанты измывались над бедным населением, заставляя вкалывать у станков от звонка до звонка, вместо того чтобы предоставить право жрать «БІЛЕНЬКУ» и втыкать в телик, где эту самую водяру с утра до ночи без устали рекламируют: «БІЛЕНЬКА, така РІДНЕНЬКА, як НЕНЬКА». Скоты. Превратили народ в непросыхающее быдло…
— А тебе этот справочник на кой? — вяло поинтересовался я. Что за последний десяток лет большинство крупных промышленных объектов, былых столпов советской экономики, из города как ветром сдуло, знал, конечно, и без Пугика с его раритетной книжкой, полезным пособием для будущих археологов. Мы со Светланой, например, привыкли закупать продукты впрок, на неделю вперед, в гигантском торговом комплексе «МЕГАФАК», занявшем мрачные корпуса бывшего оборонного завода, штамповавшего комплексы для ПВО страны. Ныне в его слегка подмарафеченных стенах продавалась всяческая всячина, от бананов из Эквадора до египетской картошки, норвежской форели и живых обитателей Японского моря. Это была не худшая замена, как я думал тогда, хоть морепродуктами, безусловно, не стрельбанешь по вражескому самолету. Куда подевались сотни всевозможных станков, и тысячи работяг, что за ними трудились, таких вопросов мне, признаться, и в голову не приходило…
— Справочник для меня, все равно, что глиняные таблички для шумеролога, — с мрачной ухмылкой пояснил Пугик. — Я с его помощью издохшие советские заводы нахожу, под новым культурным слоем. Там, брат, полным-полно всякого железа осталось. Я ему новую жизнь даю…