Он писал быстро, не выбирая слов, и время от времени бросал взгляд за окно. В доме напротив света не было.
Крики, доносившиеся снизу, становились все громче, затем, судя по воплям и грохоту, в трактире вспыхнула яростная драка… И вдруг резко наступила тишина. Судья перечитал черновик и отметил, что в изложении не хватало имен. Внизу снова приглушенно зазвучали голоса, но он не стал прислушиваться, чтобы не отвлекаться от работы.
Закончив чтение, Жаспар отложил документ в сторону и только теперь заметил свет, пробивавшийся через щели в полу возле сундука с его вещами. Он подошел поближе и увидел маленький лючок, через который, приподняв крышку, мог наблюдать за всем, что происходило в зале на первом этаже. Его удивили лица сидевших в трактире выпивох: они были скорее испуганные, чем пугающие. Несомненно, они видели нечто такое, что не попало в его поле зрения.
Лишь наклонившись ниже, судья Данвер все понял: у камина стоял высокий человек, одетый в черное. Это был шевалье. Он велел принести ему стакан воды, после чего легким движением указательного пальца выстроил всех находившихся в зале в одну шеренгу… Клиенты трактира один за другим проходили перед шевалье, и каждый что-то клал в его раскрытую ладонь. Должно быть, монету. Жаспара Данвера поразила быстрота, с которой рука шевалье протягивалась к подателю, а затем скрывалась в кармане, протягивалась и скрывалась…
Когда мзда была получена, фанатик Очищения в полной тишине расстегнул до пояса свой камзол, обнажив грудь, которую украшал простой деревянный крест. Из сумки, висевшей у него на плече, он достал Библию, положил два пальца на крест и громко объявил:
— «Вторая царей»! Глава девятая!
Никто не шелохнулся.
— И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое и украсила голову свою, и глядела в окно. Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего? И поднял он лице свое к окну, и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха. И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее. И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она. И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук. И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели. И будет труп Иезавели на участке Изреельском, как навоз на поле, так что никто не скажет: это Иезавель.
Шевалье закрыл книгу и застегнул камзол на все пуговицы. Все, кто был в трактире, опустились на колени или распростерлись ниц. Обходя одних и перешагивая через других, шевалье направился к двери и, трижды плюнув на пол, вышел из «Золотого Льва».
7
Шел третий день его пребывания в Миранже.
Каждому из собравшихся в большом зале заседаний юркий слуга поднес стакан шардонне. После традиционного легкого завтрака судья Бушар изложил суть нового дела.
Ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что речь шла о колдовстве. Обвиняемая Жанна Бург уже призналась в участии в шабаше на волчьем холме и выдала имена своих сообщниц. Оставалось неясным только одно: была ли она той бородатой женщиной, которую разыскивали по всей округе. Она соответствовала имевшимся описаниям, а начальник тюрьмы слышал, как она издавала странные звуки, похожие на рычание или рев, напоминавший сигнал сбора… Но вместе с тем Жанна Бург вовсе не походила на человека, способного стать во главе толпы.
Поправив мантию, подбитую беличьим мехом, председатель суда поудобнее устроился в своем золоченом кресле и обратился к суду с вопросом, можно ли начинать слушание дела. Возражений не последовало.
Судья Данвер поднял руку. К всеобщему удивлению, он желал уточнить некоторые вопросы до того, как в зал введут обвиняемую. Бесцветным голосом председатель ответил, что этому ничто не препятствует. Судью интересовало, каким образом суд получил признание обвиняемой в участии в шабашах. Головы членов суда разом повернулись в сторону лейтенанта полиции.
— Под воздействием пытки первой степени!
— Но ведь этот метод получения признания отменен, — пробормотал иезуит.
— Это легкая пытка, — шепнул ему на ухо начальник тюрьмы, чтобы внести ясность.
— Когда и где обвиняемая выдала имена своих сообщниц? — задал следующий вопрос судья Данвер.
Головы снова повернулись к лейтенанту полиции.
— В тюрьме!