Данвер размышлял о том, что может быть общего у вдовы Дюмулен и Рены Бригетты. Он хотел было поговорить с Ла Бареллем, но потом передумал: тот, скорее всего, ответит пустой отговоркой или просто обманет.
Улица Виноделов примыкала к зданию суда под острым углом и представляла собой длинный запруженный пустыми бочками коридор, который вел на окраину города. Они шли вдоль жавшихся друг к другу высоких зданий цвета винного осадка с гирляндами фасадных лестниц, нависавших над входами в винные погребки. При приближении процессии грохот перекатываемых бочек стихал, и подмастерья сопровождали ее настороженными взглядами. Издали доносился шум большой стирки.
Постепенно ритмичные удары вальков становились все громче и громче. Нагнувшись над водой и не обращая внимания на летящие со всех сторон ледяные брызги, женщины яростно колотили вальками белье, словно выбивали из него сглаз, порчу и прочие напасти. Завидев судей в сопровождении военных, прачки прекращали работу и, выпрямив спины, бросали на кортеж откровенно враждебные взгляды. Женщинам Миранжа не нравились судейские, не нравился и следовавший за ними эскорт из четырех вооруженных до зубов дюжих молодцев, которыми командовал лейтенант в шляпе, украшенной гербом города. Но настоящий страх вызывал у них худощавый мужчина в натянутом на уши плоском сером берете, сгибавшийся под тяжестью мешка, который распирали какие-то угловатые предметы. Крепкие натруженные руки прачек, сжимавшие вальки, начинали мелко дрожать, когда он проходил мимо, путаясь под ногами у солдат.
— Ее нужно взять тепленькой, — сказал Тимоте де Ла Барелль.
— Тепленькой, как курицу с вертела! — ощерился Канэн в свойственной ему хищной манере и добавил, обращаясь к судье-инспектору: — Вот увидите, это не тот скелет, обтянутый кожей, как старуха Бург!
Лейтенант Шатэнь, любивший добрую шутку, хмыкнул у них за спиной:
— Если ее окунуть в озеро для испытания водной купелью, то вода выйдет из берегов!
Ближе к окраине города старые дома чередовались с деревянными лачугами. В каменных стенах чернели узкие оконные проемы в виде бойниц для стрельбы из лука. Эти вертикальные щели с внутренними откосами пропускали свет, не задерживая тепло, и позволяли обитателям домов наблюдать за всем, что происходило на улице, оставаясь при этом не видимыми снаружи. Десятки горожан, затаившихся за окнами, провожали процессию настороженными взглядами и облегченно вздыхали, когда она скрывалась из виду. Под стенами домов сидели, съежившись, нищие. Здоровые имели право идти побираться в город, но больным чумой или другой заразой оставалось только одно — идти умирать за городские стены.
— Кто выдвигает обвинения? — спросил судья Данвер, не замедляя шага.
— Их много, — ответил Ла Барелль. — Один молодожен обвиняет ее в том, что она навела на него порчу, поразив бессилием в день свадьбы. Для нас особенно важно узнать, кто еще занимается колдовством. Первый раз, когда ее подвергли допросу, она выдала несколько имен, назвав в числе прочих Анну Дюмулен. Но потом она отказывалась от своих показаний, и приходилось начинать все сначала. Рена Бригетта — известная в городе повитуха и знахарка. Так что, как видите, оснований для беспокойства хватает…
Члены магистратуры и сопровождавшие их стражники осторожно перепрыгивали зловонные лужи, но то и дело поскальзывались на подтеках пролитого сусла и жира. Пробираясь вдоль грязно-розовых стен, Ла Барелль невозмутимо добавил:
— Так, по крайней мере, говорят жалобщики.
Кортеж остановился перед низкой лачугой, неровно покрытой сланцевой плиткой.
— Открывай! — заорал один из стражников, грохнув в дверь прикладом своей пищали.
В ответ не раздалось ни звука. Тогда лейтенант приказал ломать дверь.
Ничего не понимая, перепуганная Рена Бригетта круглыми глазами смотрела на вломившихся к ней в дом людей. В одной руке она сжимала шею потрошеной курицы, в другой нож. У нее под ногами на утоптанном земляном полу валялись перья, которые лениво шевелил ветер, врывавшийся в дом через сорванные с петель двери. У очага неподвижно застыл пожилой мужчина, прижав к груди дымящуюся трубку.
Лейтенант Шатэнь по-хозяйски огляделся и скомандовал своим людям:
— Обыскать дом!
Рена Бригетта от неожиданности выронила из рук и курицу, и нож.
— В чем дело?.. — пролепетала она.
Тарелка, стоявшая на полке над очагом, разлетелась вдребезги. В ней ничего не было. Из глубокой стенной ниши на пол посыпались овощи и глиняные миски. Туда же полетело еще сырое белье, сушившееся на подставке подле очага. Стражники пошуровали в нише шпагами, но, кроме трех пустых корзин, больше ничего там не нашли. Корзины покатились по полу, оставляя грязные следы на недавно выстиранной одежде.