После третьего стакана они вернулись в зал заседаний. Сейчас начнется самое интересное, предупредил Ла Барелль судью Данвера. Он почувствовал необыкновенный прилив бодрости и был готов к работе. Председатель суда любил сюрпризы.
Она появилась в том же черном одеянии, что и в первый раз, но держалась уже совершенно иначе. Со стороны могло показаться, будто окружавшие вдову стражники на самом деле составляли ее свиту. Остановившись перед барьером, отделявшим место для подсудимых от судей, Анна Дюмупен в упор посмотрела на них чуть взволнованным, но прямым взглядом. Такая перемена в поведении не осталась незамеченной Жаспаром Данвером, и он поймал себя на мысли, что ему хотелось бы знать, чем она вызвана. На вопросы, касавшиеся гражданского состояния, она отвечала спокойным чистым голосом. Ее относительная непринужденность и скромное изящество могли бы понравиться Тимоте де Ла Бареллю, если бы тот не был настроен по отношению к ней резко враждебно, словно хотел подчеркнуть, что у них нет ничего общего кроме антипатии, которая стихийно зарождается между судьей и преступником.
Канэн объявил ей, что отныне она является не подозреваемой, а обвиняемой в отравлении своего мужа. Кроме того, прокурор намекнул еще на две жертвы, которые дурно отзывались о ее супруге. Вдова якобы убила их из мести. Обвинение начало расти, как снежный ком. Анна Дюмулен знала, что это только начало. Она спокойно спросила:
— Так я защищала мужа или убила его?
— Одно не исключает другого! — тявкнул Канэн. — Вступаясь за мужа, вы защищали свое собственное имя, а когда он стал вам мешать, вы избавились от него!
— Избавилась… — чуть слышно повторила вдова.
Наклонившись к Бушару, председатель насмешливо произнес:
— Вдовы хуже повитух. А у нас есть и та, и другая…
— Вам повезло, — ехидно заметил иезуит.
— У нее неплохо подвешен язык, — признал председатель суда. — Во всяком случае, она не говорит на жаргоне.
— И не тявкает, — добавил Караш д’Отан.
Новая выходка иезуита взбесила Канэна, и он разразился яростной обвинительной речью.
— Истинный христианин, господин Дюмулен, по имени Гастон — человек благочестивый и уважаемый в городе, — лечил вас, когда вы были больны… У вас был выкидыш, не так ли? Желали ли вы, чтобы этот ребенок появился на свет?.. Ваш супруг хотел иметь детей… А вы? Разве вы не посещали неких женщин, которые помогают избавиться от плода? Вы не знаете таких? Рену Бригетту, например. Говорят, что она специалист в подобных делах. И что не все женщины, у которых она принимала роды, счастливо разрешались от бремени… Вы не хотите рассказать суду о Рене Бригетте? Что ж, ваше право. Но это свидетельствует не в вашу пользу. Когда человеку нечего скрывать, он не боится говорить… Но вернемся к Гастону Дюмулену. Он был старше вас, не так ли? Он был хорошим мужем? Способным иметь потомство?..
Тут в допрос снова вмешался председатель Ла Барелль. Он хотел перевести разговор на фармацевтику, чтобы выяснить деликатный вопрос — каким ядом был отравлен аптекарь. Итак, муж научил ее использовать травы для приготовления лекарств. Официальная наука не имеет ничего общего с магией, верно? Может ли вдова продемонстрировать это?
— Люди постепенно научились разбираться в травах, — уверенно начала Анна Дюмулен, — но вскоре их знания смешались с суевериями… Мак, например, является очень ценным растением для фармацевтики. Стоило только маку появиться во Франции, как знахари тут же набросились на него. Но использовали они его неправильно. Фламандский врач Додонаюс утверждал…
Внезапно она запнулась. Лица судей были непроницаемы, словно каменные маски. Слова застряли у нее в горле. Ла Барелль ликовал: неужели вдова тоже страдает забывчивостью?
Но Анна Дюмулен заговорила снова:
— Лекарственный мак применяется в пяти случаях… Отвар из его сушеных корней успокаивает боли в желудке… Десять или двенадцать красных зерен, принятых с вином, останавливают месячные… Черные зерна избавляют от дурных снов… — Ее голос снова окреп, и в нем зазвучал вызов: — Только настоящие фармацевты знают это. Додонаюс сам изучал труды китайских целителей, знания которых в области медицины всегда опережали нашу науку. — Тут она вспомнила, что перед ней сидят судьи, а не студенты: — У нас вместо мака обычно используют крапиву, что, конечно же, намного дешевле. Но крапива, даже смешанная с вороньим пометом и кровью кролика, по своей эффективности намного уступает маку.