— Святой отец, вам звонят из дома. Ваша супруга.
— Скажите ей, что я занят.
— Но, сэр…
— Какие могут быть «но»?
— Она, похоже, очень взволнована.
— Скажите Аннетте, что я перезвоню попозже.
— Хорошо, сэр.
— Кстати, почему бы вам не закрыть офис и не прогуляться по городу? Завтра я даю вам выходной.
— О, благодарю вас, — даже по голосу было заметно, что она просияла от радости. — Вы очень добры.
Томас едва удержался, чтобы не швырнуть трубку. Если Аннетта позвонит еще раз, он… он просто не знал, что с ней сделает. Мерзкое создание. Приходится ее терпеть из-за тестя.
Томас смешал себе еще один коктейль и лег на диван, не выпуская стакана из рук. На него опять снизошло умиротворение. Перед вечерним выступлением на стадионе ему предстояла одна важная встреча, которой он ждал целый день. Его губы тронула улыбка.
Словно по волшебству, в дверь тихонько постучали.
— Открыто, — отозвался он.
В номер вошла смазливая девица. Томас не мог отвести глаз от твердых сосков, торчащих под легкой блузкой.
— Хелло, — нежно прошептала она.
Томас проглотил слюну и хрипло позвал:
— Иди ко мне.
Гостья уверенно ступала по ковру. Томас расстегнул брюки:
— Становись на колени.
Не говоря ни слова, она опустилась на пол и послушно открыла рот. Ее губы мягко сомкнулись вокруг горячей мужской плоти.
— Ну, еще, так, так! — кричал Томас, не в силах сдерживаться, когда сладостные судороги побежали по его телу.
XIX
Кейт двадцать минут полежала в массажной ванне и словно заново родилась. Большое купальное полотенце вместе с каплями влаги впитывало остатки усталости. Кожу приятно покалывало после водного массажа, но Кейт знала, что усталость может вернуться, когда это ощущение пройдет.
День начался с пересмотра дела одного осужденного, который несколько лет назад поздним вечером ударил ножом женщину в бакалейной лавке. Жертва была матерью-одиночкой с четырьмя детьми на руках — это обстоятельство особенно сильно всколыхнуло общественное мнение. Убийцу приговорили к пожизненному заключению, однако его адвокат по прошествии нескольких лет сумел добиться пересмотра дела на том основании, что у суда присяжных не было возможности рассмотреть вопрос об умственном развитии подсудимого.
Сегодня адвокат представил суду соответствующие справки, но они не опровергали вопиющей жестокости преступления: у подсудимого было обнаружено лишь минимальное умственное недоразвитие. Это означало, что он полностью отдавал себе отчет в своих преступных действиях. На суде страсти накалились до предела. Прокурор и адвокат осыпали друг друга обвинениями. Досталось и свидетелям той и другой стороны. Кейт постоянно приходилось урезонивать участников процесса и при этом следить за всеми перипетиями разбирательства, чтобы не оказаться в плену юридических уловок. Закончить процесс за один день не удалось. Было назначено продолжение, но ни у кого не осталось уверенности, что присяжные сочтут дело исчерпанным за два дня.
Кейт растерла тело душистым лосьоном и накинула махровый халат. Прежде чем вернуться в гостиную, она зашла на кухню и приготовила кофе со сливками.
Настал долгожданный миг, когда можно было забраться с ногами на диван и пригубить бодрящий напиток. Но в портфеле лежали груды бумаг, которые ждали ее внимания.
Старинные настенные часы пробили четыре. До прихода Энджи оставалось не менее двух часов, и Кейт собиралась насладиться покоем и одиночеством.
Неторопливо отпивая из чашки, она планировала свои дела на остаток дня. Помимо судебных документов, необходимо было изучить материалы избирательной кампании, подготовленные ее штабом. Предвыборными делами заправляла Джинджер Андерс, которая раньше работала вместе с Кейт в юридической конторе, но впоследствии нашла более денежное место в системе телефонных коммуникаций. Джинджер настаивала на непосредственном участии Кейт во всех предвыборных мероприятиях. Кейт возражала, что еще слишком рано, поскольку до выборов оставалось целых восемь месяцев, но Джинджер была непреклонна.
Кейт нахмурилась. Если на ее долю время от времени будут выпадать такие дни, как сегодня, вряд ли у нее сохранится желание бороться за эту должность. Однако она тут же отбросила непрошеные сомнения: ей не привыкать к борьбе — чем труднее, тем интереснее. А отступать не в ее характере. Когда соперничество становилось жестким, она тоже умела действовать жестко.
Предвыборная кампания обещала стать очередной схваткой, в которой выживает сильнейший. Надо только слегка отдохнуть — и можно будет включаться в этот марафон. А пока ей хотелось просто ни о чем не думать. Но в ушах сами собой зазвучали слова старого университетского профессора: «Помните, уважаемая, что праздный ум — мастерская дьявола». Кейт невольно улыбнулась: ей показалось, что почтенный доктор права обращается прямо к ней. Однако он мог быть за нее спокоен: ежедневная работа до изнеможения, на износ, помогала ей выжить. Прошлое до сих пор не ослабило своей мертвой хватки.
Но сейчас ей хотелось прийти к душевному равновесию. Она надеялась разыскать дочь и залечить старые раны.
Кейт подняла с пола портфель и вынула пачку бумаг. Сверху оказалась свежая газета. В глаза бросился крупный заголовок: «СОЙЕР БРОК РАСКРЫВАЕТ МАХИНАЦИИ В ХЬЮСТОНЕ».
— Опять он, — вырвалось у нее.
Хотя она методично собирала все статьи о деятельности Брока, сейчас ей не хотелось размышлять ни о нем, ни о его расследованиях. Кейт с досадой отметила, что даже в пятницу, когда у нее выдался свободный вечер, работа вторгается в ее жизнь. Впрочем, она тут же одернула себя: Сойер — это не работа; это личное.
Кейт со вздохом вернулась к газетной статье. Журналист расточал похвалы частному детективу, упоминая несколько чрезвычайно запутанных дел, которые тот расследовал за последнее время.
Правильно ли она поступила, прибегнув к его услугам? Надо признаться, в его присутствии ею овладевало беспокойство. Создавалось впечатление, будто он видит ее насквозь, будто знает, что она рассказала ему не всю правду. Ну и пусть. Ему было предоставлено достаточно информации, чтобы начать розыск, а остальное неважно.
Кейт не знала, почему он вызывает у нее страх и любопытство одновременно. На фотографии в «Уолл-стрит Джорнэл» Сойер выглядел этаким лощеным светским львом. Но она знала его совсем другим: решительным, напористым и проницательным. О его происхождении в газетах почти ничего не сообщалось, за исключением того, что он рано лишился отца и матери. Кейт понимала, что он не унаследовал от них ни богатства, ни связей.
Зато пресса не скупилась на подробности его образования и продвижения по службе. Ему недавно исполнилось сорок лет. В молодости он своим трудом зарабатывал средства на обучение в колледже, затем поступил в полицейскую академию. После ее окончания Сойер был принят на работу в полицию, откуда ему открывалась прямая дорога к следственной практике.
Сойер был известен своим упорством. В интересах дела он мог даже пойти на риск, и добивался успеха несмотря ни на какие препоны.
Когда зазвонил телефон, Кейт недовольно покачала головой, но не могла не снять трубку.
— Слушаю.
— Это вы, миз Колсон? — спросил голос с сильным испанским акцентом. — Говорит Хулио Санчес.
Это имя было ей незнакомо. Что еще за Хулио? Однако ему был известен номер ее телефона, который не значился в городском справочнике. Не успела она ответить, как мужчина продолжил:
— Вы забывали приехать за рассадой? Si?
У Кейт вырвался вздох облегчения. Случалось, ей звонили какие-то ненормальные, и она старалась быть предельно осторожной, тем более что в силу своего положения она наживала себе врагов буквально каждый день.
— Ох, Хулио, как я сразу тебя не узнала! — Это был продавец из оранжереи, где Кейт покупала рассаду и комнатные растения.
— Si, — обрадованно подтвердил он.
Она как-то сделала большой заказ и до сих пор не удосужилась его получить. Ей звонили уже второй раз.