Сегодня она потерпела неудачу. Что ж, это еще не конец. Ей не впервой брать барьеры. Просто путь окажется немного длиннее, но она не остановится.
Надо возвращаться в Остин и готовиться к новой попытке. Как только Томас ступит на американскую землю, она потребует у него ответа. Она будет ему и судьей, и присяжным заседателем. А вердикт известен заранее. Она не дрогнет. Кейт почувствовала, что силы возвращаются к ней. Уже у самой двери она обернулась:
— Передайте ему, что здесь была судья Кейт Колсон.
Сойер сел в постели. Ему было тяжело дышать, на коже выступили капли пота.
Опять этот отвратительный сон, как будто его заперли в темном, холодном чулане. Он был тогда совсем маленьким, но на всю жизнь запомнил злобное лицо тетки, захлопывающей за ним узкую дверь.
Немного успокоившись, он откинул простыню и не одеваясь прошел на кухню. Через окно струился лунный свет. Сойер достал из шкафа стакан, налил холодной воды и опрокинул в рот. Потом он направился в закуток, где стоял обеденный стол, и долго сидел, глядя в темноту. Близился рассвет. Скоро надо будет отправляться в контору.
Черт возьми, он чувствовал себя совершенно разбитым. Дрожь не унималась. Сойер стукнул кулаком по столу. В конце-то концов, он не мальчишка. Давно пора похоронить прошлое. Он всегда добивался, чего хотел. Жизнь научила его драться и побеждать. Враги могли подтвердить и то, и другое.
Но в предрассветные часы из тайников души всплывали непрошеные воспоминания. Он ненавидел и боялся их. Он не мог забыть, как те люди, на чьем попечении он остался в детстве, хотели его смерти.
Почему-то ему вспомнилась Кейт Колсон. Она тоже немало пережила. Пока он не знал, что выпало на ее долю — но это вопрос времени. Однако ее холодная отчужденность была лишь маской. На смену одним мучительным раздумьям пришли другие: от Кейт Колсон исходила угроза его душевному равновесию. Почему эта женщина не идет у него из головы? Может быть, потому, что ее тоже преследуют демоны прошлого? Нет, мысли о прошлом он гнал от себя прочь.
Тогда, может быть, причиной этому обычная похоть? Неужели он так опустился, что стал падок на женские бедра, обтянутые джинсами?
Сойер замысловато выругался в свой адрес. Как ей удалось распалить его? Он уже забыл это ощущение нетерпеливого желания. Однажды, много лет назад, он принял такое чувство за любовь — и поклялся никогда не повторять подобной ошибки. Ему не судьба иметь семью. Хотя порой Сойеру отчаянно хотелось видеть рядом с собой малыша. Интересно, а как Кейт…
Дьявольщина. Допустим, у нее классная фигура. Ну и что? То же самое можно сказать обо всех женщинах, с которыми он был близок. Дело совсем не в этом.
Сойера снова прошиб холодный пот, когда у него перед глазами возникли ее тяжелые груди под трикотажной футболкой. Кстати, она, кажется, была без лифчика.
Надо бы заманить ее в постель, тогда не будет этих дурацких фантазий. Он представил себе, как стягивает с нее футболку через голову, обнажает ее груди и языком…
— Ну, Брок, ты совсем свихнулся! — С этими словами он ринулся в ванную и включил душ.
Через полчаса Сойер уже сидел за письменным столом. В то утро он сказал себе, что рискует слишком многим, если у него лопаются брюки при мысли о женщине, которая его в грош не ставит.
Проклиная свою слабость, он подвинул к себе одну из папок и попытался сосредоточиться.
— Тебя что, черти молотили?
Сойер через силу улыбнулся:
— Неужели такое жуткое зрелище?
— Это еще мягко сказано, — Ральф пристально посмотрел на своего босса. — Бурная ночка была?
— Если бы!
— Может, скажешь, что стряслось?
— Нет, — отрезал Сойер. Они с Ральфом были не только сотрудниками, но и друзьями, однако Сойер ни перед кем не раскрывал душу, если дело касалось его прошлого или отношений с женщинами. Первое было слишком болезненно, а второе в последнее время совсем заглохло, чем он и объяснял себе ночной казус.
Ральф поднял руки:
— Понял. Давай займемся делами.
— Каковы наши перспективы в Европе? Я не намерен упускать этот контракт. Надо держаться за него зубами.
Ральф улыбнулся:
— Контракт почти готов.
— «Почти» не считается.
Лицо Ральфа снова стало серьезным.
— Во всяком случае, дядя Сэм на нас рассчитывает: правительство хочет, чтобы мы подготовили человек двадцать дипломатов к борьбе с террористами. Однако бумаги еще официально не подписаны, да и гонорар выплачивать никто не торопится.
Глаза Сойера блеснули:
— Держись за этот контракт обеими руками, Ральф. Пусть даже мы на нем особенно не поднимемся — другого такого шанса не будет.
— Но…
— Без всяких «но». — Сойер встал. — Подумай, какие это откроет перед нами возможности. Покуда существуют Ливия, Иран и Ирак, которые постоянно наступают дяде Сэму на мозоль, нам обеспечено безбедное существование.
— Я вижу, тебе важнее не баксы огрести, а себя показать.
— Одно другому не мешает, — спокойно сказал Сойер. — Правительственный контракт должен быть у нас в кармане.
— Тогда тебе самому надо будет подключиться к этому делу.
— Я готов.
— Есть еще один пункт: «Каррент Эффер Мэгэзин».
Сойер вопросительно посмотрел на Ральфа:
— Это еще что?
— Ну, неужели не знаешь? Телепрограмма, которая роется в грязном белье.
Сойер засмеялся:
— Как раз то, чего нам больше всего не хватало.
— Они требуют ответа: есть ли у нас надежда распутать дело об исчезновении, за которое мы взялись на прошлой неделе. Да ты помнишь — шериф, который исчез двенадцать лет назад.
Сойер нахмурился.
— Да-да, конечно. А телевизионщикам-то что до этого?
— Есть подозрения, подогреваемые его женой, что здесь не все чисто. Она заявляет, что должна расставить все точки над «и» в этой истории, чего бы ей это ни стоило.
— А как они пронюхали, что расследование поручено нам?
— Пока не знаю.
— Что ж, придется поторопиться с этим делом. Создадим себе дополнительную рекламу, это всегда полезно.
— Хорошо, я прослежу. И последнее: тебе нужно, чтобы я подключился к делу Колсон?
Сойер внутренне напрягся:
— Нет, этим я займусь сам.
Ральф пожал плечами:
— Как скажешь. Тогда на сегодня все, — Ральф сверился со своим блокнотом.
Когда за ним закрылась дверь, Сойер схватил папку с делом Кейт. Его так и подмывало ей позвонить. Нет, этого делать не следует. Во-первых, повода нет. Не спрашивать же ее, правду ли сказал Харлен, что она спала с кем попало, чтобы продвинуться по службе.
Пусть Харлен остается при своем мнении, а он останется при своем. Хотя черт его знает…
Сойер задумался и не сразу услышал какой-то шум. Он насторожился. В приемной истошно кричала его секретарша.
Сойер похолодел. Что за дьявольщина? Он в три прыжка достиг двери и распахнул ее.
— Не двигаться, — приказал дрожащий голос. — Стой где стоишь.
Ему в сердце смотрело дуло пистолета.
XXIII
Сойер застыл: он узнал мужа Эмили Силвермен — в свое время она давала им его фотографию. Сдвинуться с места было невозможно — дуло пистолета во все времена считалось веским аргументом.
Джейн сидела за столом и вся тряслась, не произнося ни звука. Сойер посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Силвермена:
— Отпусти ее. Она тут ни при чем.
— Знай, что ее нет в живых, — задумчиво, как в трансе, сказал Силвермен.
— Кого? — не понял Сойер. Он лихорадочно пытался найти выход. Силвермен — это было заметно — находился на грани срыва. Если быстро не разрядить обстановку, у этого болвана хватит ума всадить пулю в него или в Джейн. Сойер не мог допустить, чтобы с головы его секретарши упал хоть один волос.
— Моей Эмили нет в живых. Это ты ее убил, скотина, — злобно выпалил Силвермен.
— Прошу прощения, я об этом ничего не знал, — тихо и сдержанно сказал Сойер.