- Загудел зуммер телефона. Войцеховский снял трубку:
- Я, Галя... Слушаю... Когда? Так... Так... Больше никаких подробностей?.. Спасибо, - он опустил трубку. - Это Галя, из приемной. Туда звонил из Богдановска майор Мотрич. Он разыскивал Джума и тебя, Витя. Они нашли какого-то свидетеля. Поедешь?
- Дашь машину?
- С условием, что тут же отправишь ее обратно.
- Хорошо... Я, правда, вызвал на десять утра Вячина... Черт с ним, потом извинюсь.
За трояк в ладошку дежурный швейцар впускал их в Дом офицеров, где в полуподвальном помещении находилась биллиардная, у маркера всегда можно было с переплатой купить пиво. Два-три раза в месяц Лагойда и Вячин ходили сюда погонять шары в "американку"...
- На что играем? - спросил Лагойда, снимая деревянный треугольник с пирамиды шаров.
- На пиво с креветками, - ответил Вячин, натирая мелом кий.
- Лукич, - обратился Лагойда к маркеру, - какое сегодня пиво?
- "Московское".
- А нему что?
- Соленые палочки и баночка креветок.
Сыграв две партии, решили сделать перерыв. Устроились в углу у окна за столиком маркера. Пиво было теплым, но все равно пили с удовольствием. Потягивая из стакана, Лагойда все время что-то говорил, Вячин не мог понять, слушает ли он Лагойду или думает о чем-то. Затем он вдруг сказал:
- Меня на завтра в прокуратуру вызывают. Повестка пришла.
- Ну и что? Я же тебе сказал: следствие идет. Меня уже допрашивали, махнул рукой Лагойда.
- А я тут причем?
- А я причем?
- Ты все-таки работаешь еще в институте, а я давно ушел.
- Серегу Назаркевича тоже допрашивали. Следователь даже в больницу к нему ездил.
- С поликаувилем теперь ничего не выйдет.
- Как сказать. Может, без Кубраковой легче будет.
- У нас металл кончается.
- Договорись с Владиком. Я поеду заберу.
- Все через задницу, - раздраженно сказал Вячин. - С тем договорись, тому сунь, третьего напои и накорми с икрой.
- Пора бы привыкнуть, Коля. Мы ведь живем не как нормальные люди. У нас только навыки и инстинкты. Навыки идти в очередь за колбасой, инстинкт спрашивает при виде очереди: "Что дают? Что выбросили?". Кто же это с Кубраковой так? Как думаешь? - спросил Лагойда.
- Черт его знает... Действительно...
- А Серега Назаркевич не мог? Он же у нас немного шизонутый.
- Между нами говоря, такая мыслишка у меня промелькнула. Отношения у них были, как у кошки с собакой. Но чтобы Серега... такое, - Вячин как бы с сомнением пожал плечами.
- Ну что, сгоняем еще?
- Идем.
Они вернулись к биллиардному столу...
- Это наша местная продукция, потребкооперация делает. Пользуется большим спросом, - майор Мотрич открыл бутылку с надписью на этикетке "Летний квас". - Газированный. Может, чего покрепче хотите? - предложил он Скорику и Джуме.
- Нет, - отказался Скорик, наливая в стакан янтарную жидкость.
- Как вы на него вышли, на этого рыбака? - спросил Джума.
- Искали, спрашивали. Через участковых. Они своих заядлых рыболовов знают.
- А кто он таков? - поинтересовался Скорик.
- Местный. Коренной. До ухода на пенсию работал мастером в пекарне.
- Разрешите, товарищ майор? - открылась дверь, вошел сержант.
- Привез? - спросил его Мотрич.
- Привез, товарищ майор.
- Давай.
Сержант вышел и через минуту вернулся с пожилым человеком невысокого роста, большая лысая голова с венцом последних седых волос.
- Садитесь, Кузьма Петрович, - пригласил Мотрич. - Вот товарищи из области поговорить хотят с вами. Специально приехали. Кваску налить?
- Можно... А чего говорить? Я уже рассказал. Нового не придумаю.
- И все-таки, Кузьма Петрович, - попросил Скорик.
- Зять ко мне должен был приехать из Андижана, внука привезти. Решил угостить их рыбой. Место это над обрывом мое, давнее. Там щука с плотвой в жмурки играет. Пошел, значит, я по росе, сел. Через часок клев начался. Я там загодя прикормку для мелюзги даю, чтоб щуку привадить. Где-то после десяти услышал звук мотора, машина, значит, шла. Удивился, сюда не ездют почти. Потом мотор заглох, хлопнули дверцы. Ну, думаю, - все, кончилась моя рыбалка. Сейчас пойдут тосты, песни. А рыба тишину любит. Я сижу у самой воды, под обрывчиком, метрах в двадцати. Меня сверху не видать, я за кустами, а мне снизу видно. Гляжу: мужик и баба. Он капот поднял, возится в моторе, а она подошла к берегу, камешки стала кидать. Я разозлился, в садке килограмма три рыбы уже было, собрал свое хозяйство и берегом ушел.
- Кузьма Петрович, а лица их вы не запомнили?
- С моего расстояния не разглядеть было без очков. Да и что разглядывать? На кой они мне сдались?
- А машину не запомнили? Марку, цвет.
- Красная, похоже "Жигули".
- Какая одежда была на этих двоих?
- Баба, вроде, в желтоватой кофте вязаной, а на мужике костюм светлый, серый. Шапочка мне его показалась - цветная, кажется, белая с зеленым, с таким большим козырьком. Велосипедисты в таких бывают, я по телевизору видел.
- Какого числа это было?
- А шестнадцатого, в среду. Зять-то приезжал в четверг, потому и помню.
- Вы могли бы указать это место? - спросил Агрба.
- Которое? Где рыбачил?
- И где рыбачили, и где машина стояла.
- А как же!
- Съездим? - Джума посмотрел на Мотрича.
- Надо бы...
- Сегодня не могу, - посмотрев на часы, сказал рыбак, - мне внука из садика забирать нужно. Больше некому. Вдовый я. Дочь и зять в Андижане живут, офицер он. Знойно там нынче, так что внук у меня до сентября. Вот завтра с утра можно...
Такой поворот не очень устраивал Скорика, он рассчитывал, что домой, хоть и поздно, вернется сегодня. Он не любил случайных гостиниц с застиранными простынями и тощими подушками. Но теперь придется заночевать в Богдановске.
Поужинали они с Джумой в нищенском гостиничном буфете яйцами, сваренными вкрутую, плавленым сырком. Джума взял себе еще порцию капустных котлет, и поплатился жестокой изжогой, пошел искать аптеку в надежде купить соду.
Скорик из номера позвонил домой.
- Ты куда пропал, - услышал голос Кати.
- Я в Богдановске. Сегодня не приеду, заночую здесь.
- Нашел себе интердевочку?
- Ага! Тут сплошь интердевочки. У каждого отеля. Ты тоже не приведи на ночь какого-нибудь ковбоя в тюбетейке...