Полистав дело, покачав головой и выслушав доводы Скорика, не без колебания прокурор санкцию дал. И когда Скорик уходил из кабинета, все-таки добавил:
- Виктор Борисович, попробуйте оперативным путем еще чего-нибудь добыть. Чтобы надежней было. Агрбу, Агрбу пошевелите, он шустрый, глядишь, выищет еще пару эпизодов...
Пятый день стояла несносная жара. В воскресенье Катя предложила:
- Давай куда-нибудь поедем за город, в лес.
- Ну что ты, Катюнь! - поморщился Скорик. - Трястись в потном вонючем автобусе с сумками туда, а потом обратно, народу тьма, детишки.
- Ну, как хочешь.
Квартира Скорика находилась на одиннадцатом, предпоследнем этаже. Это был дом улучшенного типа по чешскому проекту. Большой балкон-лоджия Скорик когда-то зашторил справа, слева и сверху плотной серой парусиной, от солнца она стала совсем белесой, выгорела. Единственное неудобство: в ветреную погоду по ночам она иногда стреляла, словно длинный бич в руках циркового дрессировщика.
- Поставь, пожалуйста, мне раскладушку на балконе, - попросила Катя и ушла в ванную. Приняв душ, мокрая, с капельками воды на лопатках и ягодицах, она улеглась навзничь на раскладушке, закинув за голову руки, закрыв от бьющего солнца глаза.
- Смотри не обгори, - сказал он, глядя на ее плоский, втянувшийся живот с родинкой в месте, где кончался шрам - в позапрошлом году ей удалили аппендикс. - Что в вашей конторе слышно?
- Директор взбесился. Кричит: "Вы нарушаете традиции", - ответила Катя, не открывая глаз, зная, что он смотрит на нее.
- Традиции - дело великое. У нас преступник непредсказуем, засмеялся он. - То ли дело у англичан! Не туда положен зонтик, или чашка чая выпита не в установленное пятьсот лет назад время - для полиции это подозрительно, тут уже можно искать улики.
- Шеф дал санкцию на Назаркевича?
- Дал.
- Не рано ли?
Он удивился: точно так же спросил его Войцеховский, и встретив раздраженный отпор Скорика, только и сказал: "Смотри, дело твое". Конечно, его! Войцеховский в конце концов, исполнив необходимое, потихоньку отстранился. Но сейчас вопрос Кати неприятно чиркнул по душе, и он почему-то вдруг подумал, "Назаркевич все отрицает. И если выскользнет, что у меня остается?... Колечко от папиросного дыма. Опять Вячин, ночной вахтер, может Яловский?.. С этими увязну еще на несколько месяцев... А может я вообще зря вцепился в институтских? - внезапно подполз вопрос. Что если тут вовсе иная география, и надо искать в Богдановске?.. От этой мысли он едва не застонал, но как каждый нормальный человек, сопротивляющийся неприятным сомнениям-угрозам, тут же откинул их...
23
Где-то за стеной, во флигеле, переоборудованном в цех, грохотала штамповочная установка. Поэтому разговаривать приходилось громко. Комната - кабинет Вячина - вмещала стол, два стула и небольшой шкаф.
- Что случилось? - спросил Вячин, когда едва вошедший Лагойда уселся.
- Звонила жена Сереги Назаркевича. Его арестовали. Ушел на допрос в прокуратуру и не вернулся. Просила помочь.
- А что мы можем сделать?
- Я ей так и сказал.
- Правильно. От наших телодвижений никакого толку не будет, а можем лишь напортить. Следователь хоть и молодой, но дотошный.
- Он в институте широко загребает. Сейчас там какой-то в штатском вертится, маленький такой, на кавказца похож. К директору дважды наведывался, нашего старика-вахтера тормошил.
- Им за это деньги платят... Как думаешь, неужели это... Серега Назаркевич? - осторожно спросил Вячин.
- Ты у меня уже об этом спрашивал. Конечно, не хочется верить. Но всякое бывает, тем более - их отношения. А он психованный, - Лагойда посмотрел Вячину в глаза. - А ты-то как думаешь?
- Черт его знает. В жизни бывают такие выкрутасы!.. Жена Сереги адвоката нашла?
- Не знаю.
- Это нас с тобой опять начнут таскать, как свидетелей.
- Свидетели чего? - спросил Лагойда.
- Ну, мы вроде приятели, вместе работали, да и сейчас, в кооперативе... Обычно интересуются кругом знакомых обвиняемого и потерпевшего.
- В этом деле от нас с тобой толку мало, - заключил Лагойда.
- Не скажи, мы же с тобой не знаем, какие Серега дает показания... Кого Яловский назначил вместо Кубраковой?
- Пока, до конкурса, исполняет обязанности Коган. Он удобный для Яловского, покладистый.
- А для нас с тобой?
- В каком смысле?
- В смысле поликаувиля.
- Поживем - увидим...
Был конец рабочего дня, когда Джума Агрба шел по коридору института, завершив непродолжительный разговор с ночным вахтером Сердюком, оторвав его от возни с электромоторчиком. Пахло канифолью, от паяльника шел дымок. Разговор и в этот раз оказался пустым проворотом, дымом, как от паяльника. Ничего, кроме Кубраковой в ту ночь в институте вахтер не видел, ни с кем, по его словам, она тогда не встречалась, никто ее не ждал, все двери открывала своими ключами, запасные висели на гвоздике на общей доске. Ничего подозрительного вахтер не заметил, ничего в ту ночь в институте не пропало, во всяком случае жалоб не было. Опять Скорику тут рыбку не выудить.
"Все говорят сплошную правду, ни у кого никаких противоречий: если бы не случилось убийство, то и в голову не пришло бы усомниться. Но кто-то же врет! - философски рассуждал Агрба. - Кто-то. Все врать не могут. Должна иметься спрятанная правда, чтоб было от чего оттолкнуться и шагнуть дальше"...
- Директор у себя? - спросил Джума у секретарши. - Доложите: майор Агрба.
Яловский сидел, подперев лицо кулаками и глядел ожидающе Джуме в глаза. И в этом ожидании Агрба уловил какое-то сочувствие, мол, жаль мне тебя, майор, бесполезны твои визиты сюда...
- Что на этот раз?
- Альберт Андреевич, имелось ли в лаборатории что-нибудь, что представляло интерес? - спросил Агрба, усевшись.
- Разве что бутыль с хорошим спиртом. И еще - опытная лабораторная установка, гнавшая поликаувиль. Об этом я, по-моему, вам уже рассказывал.
- Назаркевич знал о его достоинствах?
- Безусловно. Он участвовал в разработках.
- А какова ваша степень участия в них?
- Относительная, скажем так: обеспечивал, - он усмехнулся.
- А запатентована работа как? В смысле, чье авторство? Единолично Кубраковой?
- Единолично, единолично, - он снова усмехнулся.