Вот тогда и наступало время Зосиной компаньонки. Люда прихорашивалась, готовила чай и несла в кабинет Николаю Васильевичу. Он откладывал свои бумаги в сторону и вместе с Людой пил ароматный травяной чай, который в этом доме умела заваривать только она. После чаепития Людмила не спешила собирать чашки, а устраивалась на диване, напротив рабочего стола Николая Васильевича и наблюдала, как он что-то пишет, или правит в разложенных на столе бумагах. На его рабочем столе усилиями дочери появился компьютер и он, морща лоб и нахмурив брови, учился извлекать из мерцающего голубого экрана все необходимые ему для работы цифры и сведения. Отчеты экономических служб завода в компьютер отца внесла Зося. Зося не только заставила отца установить на рабочий стол компьютер, но и усердно помогала ему освоить эту, по ее мнению, замечательную технику, без которой можно загубить любой бизнес. Зося была решительна в своих требованиях, вот и пришлось Николаю Васильевичу записаться в домашний компьютерный класс. Туда же она приглашала и Людмилу, но Люда напомнила подруге ее любимую поговорку – каждый должен заниматься своим делом, чем спасла себя от бесполезных усилий.
А Николай Васильевич считал позором для себя оставаться на задворках современных технологий ведения производства, и в его лексиконе появились незнакомые Людмиле названия компьютерных программ и терминов.
В тот вечер она смотрела на его изящную руку, которая лежала на маленькой пластиковой коробочке под странным названием «мышка» и думала о том, что Николай Васильевич и Зоська удивительно похожи друг на друга и это, несмотря на то, что внешне совершенно различные люди. У Зоськи такие же, как у отца тонкие пальцы, и лоб она морщит так же, как он, и это значит, что она что-то сосредоточенно просчитывает. С вопросами к ней в это время лучше не приставать, все равно не услышит.
Милочкино сердце наполнилось гордостью за себя, решительную и смелую – смогла же она без посторонней помощи завоевать сердца этих двоих представителей княжеского рода, от которых сейчас зависит ее благополучие и достаток. Она подошла к Николаю Васильевичу и нежно поцеловала его в губы. Только этот поцелуй получился совершенно не дружеским и закончился уже на диване.
Людмила впервые в своей жизни узнала, что ласка мужчины может быть нежной и деликатной. Любовь со своими сверстниками, которую она знала прежде, была грубой, торопливой и, иногда сопровождалась первосортным матом. Она совсем не возмущалась, когда от партнера отвратительно пахло дешевым алкоголем или табаком. В свою очередь ее «мальчики» не интересовались красотой Милочкиного белья, тем более, их не смущал запах ее косметики. Николай Васильевич был мужчиной из другого мира, и физическая близость с ним в корне изменила Милочкины требования к качеству своего белья и производителям косметики. Нужно было соответствовать…
Милочка по-прежнему считала себя рыжей дурнушкой, но уже гораздо охотнее занималась преобразованием своей внешности. Ее густые рыжие волосы были пострижены и уложены в простую, но очень украшающую лицо стрижку, веснушки поблекли от ежедневных примочек и натираний кожи дорогими кремами и тониками. Николай Васильевич заметил эти изменения, и, в один из вечеров, честно глядя в ее зеленые глаза, сказал:
– Ты, прости меня, Людмила, но женитьба не входит в мои жизненные планы. Я сказал об этом, чтобы у тебя не возникли иллюзии по поводу наших встреч. Ты молода, красива и обязательно встретишь своего спутника. Стоит тебе только этого захотеть! А в моем доме может быть только одна хозяйка – это моя дочь. Я боюсь ее обидеть сам и не позволю этого сделать любому другому человеку, даже женщине, с которой меня связывают интимные отношения. Если тебя это не устраивает, то мы должны прекратить наши встречи.
– Николай Васильевич, – ответила Людмила, – не старайтесь меня обидеть, все равно не получится. Ничего мне от Вас не надо. Наоборот, я признательна Вам за то, что благодаря нашим встречам я почувствовала в себе женщину. А если говорить о Зосе, то я сама боюсь ее обидеть. Вы, возможно, мне не поверите, но я люблю Зоську, как мать любит свое неразумное дитя. Не улыбайтесь, пожалуйста! Зоська для меня действительно умный, талантливый и неприспособленный к нашей нынешней жизни взрослый ребенок, который нуждается в постоянной заботе и защите. Она совершенно не умеет противостоять злу и насилию. Поэтому о наших встречах знаем только мы – я и Вы, и никто более. Дружба с Вашей дочерью для меня дороже любви к Вам. Такая я, вот, странная. Но наши встречи я бы не хотела прекращать – мне хорошо с Вами. У Вас, похоже, другой женщины сейчас нет? Тогда, может, оставим все так, как есть?